2024/4(39)

Содержание

Теоретические исследования

Путрик Ю.С.

Исторические исследования

Ченцов А.С.

Создание и функционирование пенитенциарной системы
на территории Калининградской области в 1945–1949 гг.

Прикладные исследования

Горлова И.И., Бычкова О.И.

Реализация культурно-образовательного потенциала культурной политики в рамках образовательных систем

Марушина Н.В.

Определение структуры и границ выдающейся универсальной ценности объекта градостроительного наследия
(на примере Санкт-Петербурга)

Романова Д.Я.

Семья и род в историко-культурном наследии края

Скороход А.А.

Исследование картин датских художников-маринистов Карла и Вильгельма Билле в Отделе научной экспертизы ГОСНИИР

Освоение наследия

Филин П.А.

Основные итоги экспедиции Министерства обороны Российской Федерации и Русского географического общества по обследованию Северного острова архипелага Новая Земля в 2024 г.

Родионова В.А.,
Адамовская П.О.

Российский опыт третьего цикла периодической отчётности системы всемирного наследия

Рыбак К.Е.

К проблеме обнаружения
и коллекционирования археологических предметов

Проблемы сохранения наследия

Наумов В.Б.

Вопросы социальной кооперации при цифровом сохранении культурного наследия

Музееведение

Слесарчук, В.А.

Эхо Крымской войны: сувениры «Память Севастополя»
в собрании Нижегородского государственного историко-архитектурного музея-заповедника

Отечественное наследие
за рубежом

Ельчанинов А.И.

Индийский океан. Русские географические названия
как объекты нематериального культурного наследия

Сенин А.П.

Некрологи журнала «Часовой» (1929–1988 гг.) – отражение истории Белой эмиграции

Научная жизнь

Житенёв С.Ю.

Опубликован 12.11.2024 г.

Архив

УДК 9(М)7 + 335(09)

Окороков А.В.

Участие русских эмигрантов в гражданской войне в Испании

Аннотация. В статье рассматривается участие в гражданской войне в Испании русских белоэмигрантов и советских военных специалистов и добровольцев. Определенное внимание уделено предвоенной ситуации в Испании и реакции на войну русской эмиграции.

Ключевые слова: Испания, военные советники, гражданская война, белая эмиграция, советские добровольцы

Открыть PDF-файл

В начале 1930-х гг. Испания переживала жестокий экономический и политический кризис.

В 1931 г. на выборах в городские советы в ряде крупных городов Испании победили республиканцы. Это послужило поводом «во избежание братоубийственной войны» отречься от престола королю Альфонсо XIII.

Новорожденная республика начала свою жизнь с выступлений левых сил: со стачек, захвата заводов, разгрома церквей, убийств состоятельных и духовных лиц. В ответ на это испанские избиратели на первых же выборах отдали предпочтение коалиции право-консервативных партий. Левые активизировали борьбу за власть и выступили инициаторами пролетарской революции поднятой горняками в Астурии. Однако порядок вскоре был восстановлен силами частей Астурийского военного округа под командованием молодого генерала Франсиско Франко. На выборах 1936 г. право-консервативные партии вновь набрали большинство голосов, на что левые ответили новым всплеском «революционной» борьбы. Уставшая от беспредела молодежь, жаждущая активной борьбы и перемен, стала сплачиваться под знаменами различных организаций, особенно «Фаланги», основанной сыном генерала, молодым адвокатом Хосе-Антонио-Примо де Ривера. Оживились и «карлисты», особенно сильные в Каталонии, Стране Басков и в Навваре.

Искрой в разгоревшейся гражданской войне стало убийство лидера монархистов адвоката Кальво-Сотело, выступившего в июле 1936 г. в парламенте с обличительной речью, направленной против правительства. 18 июля 1936 г. против республиканцев поднялись гарнизоны, командование которыми через некоторое время принял на себя Ф. Франко [1].

Начавшаяся гражданская война «заворожила» весь мир: каждый видел в ней своих. Монархисты-карлисты - лигитимистов, коммунисты - вооруженный пролетариат, демократы - защитников республики от фашизма и т.п. Поэтому помощь воюющим шла со всех сторон: «белым» в основном от Германии и Италии, «красным» - от СССР. Сам генерал Франко, которого вскоре стали называть «испанским Корниловым», о целях этой борьбы говорил: «Наша война – это война религиозная. Мы все, кто борется, христиане или мусульмане, мы солдаты Бога, и мы воюем не против других людей, а против атеизма и материализма…» [2].

Не осталась равнодушной к войне «белых» и значительная часть русской эмиграции. Участие «белых» добровольцев в Испанской войне примечательно тем, что она фактически явилось первой после Гражданской войны в России «чисто» вооруженной борьбой по политическим мотивам.

Интересно высказывание, касающееся участия русских в событиях, предшествовавших гражданской войне в Испании. 1 августа 1936 г. харбинская газета «Наш путь» – центральный печатный орган «Российской фашистской партии», опубликовала интервью испанского профессора Е. Афенисио под заголовком «Испанское восстание подняли русские эмигранты, чины иностранного легиона в Марокко». «Вы знаете, кто поднял восстание у нас, в испанском Марокко? – спросил профессор. - Это сделали, как я совершенно убежден, ваши русские эмигранты. Убеждение мое основывается на том факте, что, во-первых, я только 35 дней назад видел моих друзей, приехавших перед моим отъездом из Марокко, которые мне передавали о замыслах иностранного легиона, где русские составляют наибольший процент, как солдат, так и офицеров, а с другой стороны, и теми настроениями, которые окружали русских в Испании. Первые события, какие я знаю из телеграмм, начались в Мелилле и Цеуте, гарнизонах испанского Марокко, где как раз стояли части, исключительно состоящие из русских эмигрантов… Как известно, в последнее время у нас к власти пришел «народный фронт», находящийся под влиянием Москвы. Красные командиры были фактически руководителями политики Мадрида. Поэтому красные, которые уже давно косились на белых эмигрантов, в последнее время подняли вопрос об их выселении из пределов Испании вовсе. Русских же в самой Испании живет немного, но в колониях – достаточно большое число. Они все были связаны узами симпатии с нашими националистическими организациями, в частности, им очень сочувствовал генерал Кальво Сотело, который был убит незадолго до поднятия восстания. Русские эмигранты платили красным такой же ненавистью и всячески старались уже давно уговорить своих испанских друзей выступить против красных комиссаров. Русские при этом делились своим опытом в борьбе с большевиками, и к их мнению очень прислушивались в военных наших кругах. Поэтому я убежден, что восстание в Марокко, которое перекинулось сейчас и на континент, дело рук ваших соотечественников, которые первые предоставили в распоряжение восстания свою реальную силу в лице полков нашего иностранного легиона» [3]. По всей видимости, роль русских эмигрантов в событиях, предшествовавших гражданской войне в Испании в 1936-1939 гг., профессором Е. Афенисио преувеличена, но то, что эти события имели место быть, подтверждается и другими свидетельствами и документами.

Устремления русских добровольцев в Испании кратко выразил участник войны генерал А.В. Фок. Он писал: «Те из нас, кто будет сражаться за национальную Испанию, против III Интернационала, а также, иначе говоря, против большевиков, тем самым будет выполнять свой долг перед белой Россией» [4]. Аналогично высказался позднее и один из белых офицеров, принимавших участие в войне: «Мы же все здесь в белом лагере, все, от генерала и до последнего солдата – испанцы и немногие иностранцы – выполняем свой долг – защиты веры, культуры и всей Европы от нового натиска красного зверя» [5].

Однако были и другие мнения. Так, в сентябре 1936 г. на страницах «Царского Вестника» развернулась полемика между А.А. Керсновским [6] и генералом М.Ф. Скородумовым, касающаяся взглядов на испанскую проблему. Поводом к полемике стало открытое письмо А.А. Керсновского «Никаких испанцев». Оно интересно своим содержанием и эмоциональностью, характерной для русской эмиграции тех лет. Поэтому приведем его полностью. Начинается оно с эпиграфа:

Но его для сраму я

Маврою одену,

Загоню на самую

На Сьерра Морену.

             Козьма Прутков

Далее А. Керсновский пишет: «Когда, наконец, мы поумнеем и перестанем распинаться за чужих? С какой стати и почему проливаем потоки слез и чернил во имя какой-то совершенно ненужной, чуждой и безразличной нам Испании? И если бы только слезы и чернила! Нашлись русские люди, русские офицеры, пошедшие проливать свою кровь на поля Ламанчи, выручая потомков Дон Кихота - ту русскую кровь, проливать которую за чужие интересы они не имеют права, ибо скоро она может понадобиться Матери России.

Без негодования нельзя прочесть ребяческое письмо русского белого офицера, напечатанное в «Часовом» и, увы, перепечатанное очень многими эмигрантскими газетами, в том числе и «Царским Вестником».

Он, видите ли, «счастлив, что исполняет свой долг», как будто борьба за испанское благополучие составляет долг русского офицера! Нам важно истребить русских большевиков, а на испанских нам должно в высшей степени наплевать.

Пусть нам не морочат голову надоевшей пошлятиной, что борьба с «мировым злом» - наше «общее дело». Почему это вдруг сделалось «общим делом» сейчас, в 1936 году, а не было им в 1917, 1918, 1919, 1920, 1921-м ? Что делали тогда эти посылающие нам сейчас свой привет г.г. испанские офицеры? Где они были тогда? – Под, Тихорецкой? Армавиром? Царицыным? Харьковом? Или, быть может, под Киевом и Орлом? Во всяком случае, опоздав к Московскому походу, они успели, конечно, прибыть к перекопским боям? Под Каховку? Где они были тогда? Много ли их стояло в строю наших офицерских рот?

Изнасилованные испанские женщины, расстрелянные испанские священники… Подумаешь, нашли, чем разжалобить! А наших русских женщин кто-нибудь жалел. А тысячи замученных русских священнослужителей нашли разве отклик в чьих-либо сердцах - французских, немецких, испанских? Это, небось, не было тогда «общим делом».

Что за негодование: разрушен Альказар! А когда Иверскую сносили, кто из них возмущался? А когда разрушали старейший наш храм - Десятинную церковь, воздвигнутую еще Владимиром Красным Солнышком - кто из г.г. испанцев тогда возвысил свой негодующий голос? Укажите мне испанца, который протестовал бы против уничтожения храма Христа Спасителя! - Не знаете: Вот и отлично. А я зато укажу вам русского офицера, туберкулезного, без права на труд, с отобранным паспортом, которым не так давно - всего несколько месяцев тому назад - г.г. правые испанцы и г.г. правые французы перебрасывались, словно мячиком, через Пиримеи! Вот этот наш искалеченный и гонимый русский штабс-капитан заслуживает в тысячу раз более нашего внимания и сострадания, чем все испанские патеры, взятые вместе.

Испанский «капитан Х» шлет привет русскому офицерству. Запоздало это ненужное приветствие на целых 17 лет. Отчего они не посылали нам, русским, свой привет в 1919 году? Или это тогда не было «Общим делом»?

Победят белые испанцы - полпредство по-прежнему останется в Мадриде (либо удалится оттуда на самое непродолжительное время). А русских офицеров, имевших наивность (и более чем наивность) сражаться в их рядах «за общее дело», немедленно же выставят вон из Испании как «нежелательных иностранцев». Да еще, чего доброго, предъявят им обвинение в советской пропаганде - как то всегда было в обычае у испанцев в отношении белых русских эмигрантов.

Когда, наконец, мы поймем, что иностранные националисты - будь то испанские белогвардейцы, французские «огненные кресты», немецкие наци и итальянские фашисты - такие же враги нас, русских эмигрантов и нашей Родины, как и преследуемые ими коммунисты? Не спасать их надо, а повторить мудрые слова Тараса Бульбы: Чтоб они подохли все, собаки!» [7].

В № 524 (1936 г.) «Царского Вестника» был опубликован ответ генерала М.Ф. Скородумова на статью А.А. Керсновского, в котором он высказал свою точку зрения на испанскую проблему. В частности, он отмечал: «…что испанцы, немцы, японцы, французы все равно нас за это никогда не отблагодарят, то русский офицер с этим считаться не может, русский офицер должен быть рыцарем всегда и всюду и, будучи убежденным антибольшевиком, должен уничтожать большевиков в любой испанской, французской, немецкой и других территориях, ибо если французы, испанцы, японцы и т.д. поступают отрицательно, то это далеко не значит, что и русские офицеры должны поступать так же.

Но естественно, что, принимая участие в гражданской войне, русские не должны рвать зубами Мадрид, Париж и т.д., ибо на черта они нам нужны, мы должны только помогать, но не освобождать.

Но принимать участие в гражданской войне, и обязательно в русских единицах с возможно меньшими потерями, сберегая силы для последнего решительного боя под Москвой, русские обязаны.

/…/. Честь и слава русским офицерам, воюющим против большевиков, хотя бы в Испании.

Пускай сперва подохнут все большевики, а потом при первом же случае мы поговорим и все припомним иностранцам, но сейчас это преждевременно» [8].

Продолжая свою мысль в отдельной листовке, озаглавленной «Что такое большевизм?» [9] М.Скородумов пишет: «Не все ли равно, по какому месту бить большевиков: по морде, по затылку или по пятке, т.е. бить ли в России, в Испании или в Японии! Главное, бить и не дать опомниться! Где высунется красная морда, там и трах по морде» [10].

Известно, что многие из белых русских эмигрантов хотели отправиться на помощь испанским национальным силам. Есть сведения, что Гвардейский казачий дивизион в Югославии вел переговоры со штабом генерала Франко о переброске дивизиона в Испанию. Но переговоры ничем не закончились. Казаки поставили условием обеспечить в случае гибели или инвалидности семьи пострадавших, что испанцы не смогли принять [11]. Сохранилось также упоминание о попытках перебраться в Испанию из Палестины членов ВНРП (А.А. Вонсяцкого) [12].

В своих неопубликованных воспоминаниях поручик (капитан) инженерных войск Савин пишет, что в этот период переброска русских добровольцев в армию Франко была одной из главных целей РОВС. Возглавлявший его генерал Миллер видел в этом единственный способ уберечь от уничтожения кадры Союза, в первую очередь на территории Франции, подвергавшиеся гонениям. Эта идея была поддержана генералами М.А. Пешней и Н.В. Скоблиным. Связь руководства РОВС с армией генерала Франко была налажена через капитана Савина 26 ноября 1936 года через испанское посольство, благодаря помощи бывшего чернецовца подполковника С.Н. Благовещенского. Последний работал в страховой компании и имел деловые связи со многими странами Европы. Им же были взяты на себя и обязательства по финансированию первых групп.

По плану генерала Миллера в Испанию должны были перекидываться мелкие группы по 8 человек. По накоплению на пункте формирования отряда в 150 - 200 человек в Испанию должен был выехать его командир - генерал Скоблин со знаменем Корниловского полка. Заместителем Скоблина назначался генерал Пешня, переброшенный в Испанию с подчиненными ему марковцами. Марковцев планировалось отправить до границы автокарами под видом туристов. При возможном конфликте с пограничниками они должны были обезоружить последних и пробираться в Испанию в зависимости от сложившейся ситуации. Этот план был одобрен представителем армии Франко в Париже Филиппом Родесом. Позже к «испанской акции» планировалось привлечь генерала Туркула с верными ему дроздовцами. Но разработанный в деталях план начал давать сбои уже в самом начале реализации. Генерал Скоблин отказался возглавить акцию, сославшись на болезнь жены. По его ходатайству ответственным за переброску добровольцев в Испанию был назначен генерал Шатилов. Однако и он спустя некоторое время был заменен на генерала Пешню. Отстранение Шатилова было связано, по словам Савина, с растратой им денег, выделенных на поездку в Испанию, и уличением во лжи в финансовом отчете за командировку. Оскорбленный Шатилов стал тормозить отправку добровольцев, не останавливаясь даже, по сведениям капитана Савина, перед информированием французских властей.

Несмотря на это в начале марта 1937 г. первая группа из 7 человек (главным образом, марковцы-артиллеристы) выехала из Парижа в Сен-Жан-де-Люс, расположенный на границе с Испанией напротив г. Ируна. Ее возглавил капитан П. Белин–Олейников, аттестованный Скоблиным и утвержденный генералом Миллером старшим всех групп. Особую активность по организации записи белых добровольцев проявил старший Парижской группы корниловцев полковник Г.З. Трошин. Переправу группы через границу обеспечивал капитан Савин. 16 марта выехала вторая группа под командованием капитана А. Максимовича. Однако она была арестована французской полицией и заключена под стражу.

Арест группы Максимовича получил широкую огласку, которая в значительной степени привела к «замораживанию» акции. После же похищения генерала Миллера, скорой смерти генерала Пешни и предательства Скоблина она была окончательно свернута [13].

И все же идея продолжения борьбы с большевизмом, хотя бы с «испанским», не была забыта. В сложившейся ситуации русским белым офицерам приходилось действовать на свой страх и риск, пробираясь в Испанию по горным дорогам, не только подвергаясь опасности быть арестованными французскими пограничниками, но и убитыми без суда и следствия республиканцами уже на испанской земле.

Первыми русскими добровольцами стали генералы А.В. Фок и Н.В. Шинкаренко, капитан Н.Я.Кривошея и штабс-капитан Я.Т. Полухин. Они приехали в Испанию из Африки: им пришлось нелегально перейти через границу Испанского Марокко, чтобы попасть к испанским «белым». Первоначально их встретили настороженно, так как все русские олицетворялись в глазах испанцев с Советским Союзом. Однако вскоре мнение о них изменилось [14]. Стало ясно, что в ряды национальной армии встали непримиримые противники «красных». Об этих моментах повествует письмо одного из добровольцев, опубликованное в журнале «Часовой». Оно интересно своей эмоциональностью, поэтому приведем его полностью.

«Вот уже четырнадцатый день, как я сражаюсь за наше общее дело на стороне испанской белой гвардии. Спешу поделиться с вами и читателями «Часового» моими впечатлениями.

Я уже писал вам перед отъездом из Р., что при первых же известиях о восстании испанского офицерства против агентов III Интернационала, я твердо решил вместе с моими товарищами бросить здесь все и идти драться. Хотя это грозило мне очень многими неприятностями, я это выполнил...

Перешло нас четыре человека границу испанского Марокко. С первого же момента – то же, что было в Добровольческой армии, когда к нам переходили с красной стороны... При первом же разговоре с пограничной охраной, когда выяснилось, что мы – русские, к нам отнеслись весьма недружелюбно и, надо вам сказать, что мы едва избежали больших неприятностей... Однако же, пройдя неизбежные опросы сержанта и лейтенанта из нижних чинов, мы добрались до командовавшего постом капитана, который оказался исключительно в курсе событий в России, знал о существовании русской эмиграции и очень сердечно отнесся к нам. Я никогда не забуду этот вечер на пограничном посту, где мы – гости испанского офицера – впервые увидели со стороны иностранца понимание опасности большевизма и необходимости борьбы с ним до конца. Мы, как могли, в первый же день нашего пребывания в белой Испании выполнили свой долг и поведали ему, как горек опыт нашей гражданской войны, той же, что они ведут сейчас, той, что мы начали много лет тому назад...

Затем нас отправили в штаб района, где мы встретили уже прямо дружеское отношение. Мы изъявили – все четверо – желание отправиться немедленно на фронт. Жили два дня в казармах. К счастью, все наши документы оказались в полном порядке и вполне удовлетворили штаб. На третий день мы были зачислены в Н-скую офицерскую резервную роту и отправлены в порт З., откуда на пассажирских аэропланах нас перевезли на полуостров...

Вдумайтесь в это понятие: «офицерская рота», в которой я нахожусь четырнадцатый день. Это то же самое, до странного то же самое, что было у нас в первые месяцы Добровольческой армии. Под знамена сейчас стеклись все, и стар, и млад. Рядом со мной в строю отставные штаб-офицеры, в то время как ротой командует капитан. Мы «числимся» в резерве, но уже участвовали в одном бою и трех стычках. Люди сейчас очень нужны. И хотя нет названия «ударный» полк, наша часть с честью его заслужила.

Здесь, на испанском юге, все население против большевиков. Надо только видеть, как встречают белых. Красные зверствуют, как и у нас. Мы вот, прошли уже десятка два селений, и я лично видел разрушенные, сожженные и загаженные храмы, трупы священников, трупы детей и женщин. Я лично видел и присутствовал при составлении протокола: жену ушедшего к белым жандарма, мать четырех детей, изнасиловала при детях банда красногвардейцев, потом при ней же убили двух ее мальчиков... Страшные сцены, которые, естественно, ожесточают и белых. «Белые» – так они и называют себя.

Как солдат, я не могу писать многого, но скажу, что в испанской белой армии я почувствовал себя, как и мои товарищи, наконец исполняющим свой долг. Наш поступок, то, что мы отказались от положенного нам маленького содержания, имея свои деньги, произвел огромное впечатление в нашей роте, где, кстати сказать, все довольствие и содержание идет на счет (личный) организатора роты нашего капитана – когда-то богатого человека (теперь его имения конфискованы правительством, и он сам приговорен к расстрелу).

Я, бывший русский офицер, горд и счастлив тем, что выполняю свой долг. Здесь борьба с большевиками не словами, а оружием. А что это большевики, и никто иной, надо посмотреть образцы пропаганды красных, действительно, талантливой. В городке С-о мы с налета захватили весь их пропагандный запас.

Там мы захватили саженные портреты Сталина и Ленина, образцовые красные уголки, воззвания против религии, отвратительные антирелигиозные плакаты и пр. Испанские офицеры определенно говорят, что все это делается по приказанию резидента Сталина, живущего в Мадриде... В трагическое положение попали те офицеры (и даже генералы), которые пошли служить красным. Их держат, как спецов, при них комиссары и их расстреливают при первой боевой неудаче. Мы же здесь, в белом лагере – все, от генерала и до последнего солдата – испанцы и немногие иностранцы – выполняем свой долг – защиты веры, культуры и всей Европы от нового натиска красного зверя.

Передайте через ваш журнал привет всем русским офицерам, не только от нас четырех, но и от испанских офицеров в лице нашего доблестного командира – капитана Х., которому мы прочли наше письмо и который знает, что он борется не только за Испанию, но и за наше общее, в том числе и русское дело.

Если останемся живы, напишем. Если нет, запишите где-нибудь наши имена, чтобы их помянула будущая Россия.

Искренне ваш, преданный

б. поручик артиллерии Н.» [15]

Не менее эмоциональна и выдержка из письма З.К. Компельского датированного 09.12.1936 г.: «... Сегодня выезжаю в Гамбург, а оттуда в Испанию. Я глубоко счастлив; мне, наконец, удается осуществить то, о чем я так долго мечтал. Я нахожу, что делаю наилучшее из того, что вообще мог бы сделать...» [16]

Оба этих письма, на наш взгляд, наглядно раскрывают мотивы, приведшие русских белых эмигрантов в Испанию.

Всего на сегодняшний день известно о 72 русских добровольцах, воевавших в Национальной испанской армии. Большинство было из Франции, но некоторые приехали и из отдаленных, экзотических мест, например из Мадагаскара (Н.Э.Барк) [17].

Большая часть белых добровольцев была направлена в городок Моли-на-де-Арагон, расположенный в 10 километрах от реки Тахо в провинции Гвадалахара. Там формировался терсио рекете - батальон карлистов-монархистов. В состав батальона входили четыре роты, каждая из которых имела собственное наименование: 1-я рота - Донна Мария де Молина; 2-я и 3-я роты - Марко де Бельо; 4-я рота - Нумансия. Сам батальон именовался по месту расположения его штаба - терсио Донна Мария де Молина.

С марта 1937 г. терсио рекете Донна Мария де Молина находился на Арагонском фронте, где удерживал две позиции на реке Тахо, в 20 и 14 километрах от Молина де Арагон, где располагался штаб батальона. По другую сторону реки Тахо стояли интербригады республиканской армии. Батальоном в течение всего периода боевых действий командовал капитан, позднее майор, Л. Руис-Фернандес, которого белые добровольцы неофициально называли «папой».

В апреле 1937 г. было получено распоряжение из штаба генерала Франко о формировании отдельной русской добровольческой части с русским уставом и русским командованием – «Гверилья Сан Хорхе» (Ополчение Святого Георгия), однако ввиду малочисленности добровольцев практически был создан лишь национальный русский отряд в составе терсио Донна Мария де Молина.

Весь 1938-й и начало 1939 г. русские добровольцы в составе своего батальона вели активные оборонительные и разведывательные действия на своем участке фронта на реке Тахо. Недостаток сил не позволял батальону иметь сплошную линию обороны, поэтому роты батальона, растянувшиеся на 50 километров, занимали лишь отдельные командные высоты, отстоящие друг от друга на расстояние 5 и более километров. Связь между ними поддерживалась с помощью гелиографа и патрулями боевого охранения.

В сентябре 1938 г. после поражения республиканских частей в районе горной гряды Сан-Хуан белые добровольцы заняли господствующую высоту Эль-Контандеро (отметка 1639 метров) в районе Махон Бланко и оборудовали там образцовый опорный пункт.

В феврале 1939 г. батальон с русским отрядом был передислоцирован через Теруэль в населенный пункт Эль-Торо, где русские занимали боевые позиции «Пенья Кемада» и «Пенья дель Дьябло» до окончания боевых действий. На март 1939 г. русские добровольцы были распределены следующим образом: Русский отряд в терсио Донна Мария де Молина - 26 чел. под началом тениентэ Н.Е. Кривошеи и сержанта П.В. Белина; терсио рекете Навара - 2 чел; терсио Ареаменди - 1; терсио Монтехура - 2; легионе – 3 (Д.К. Голбан, З.К. Компельский, С. Техли); эскадроне рекете Бургонья – 1, и трое оставили военную службу, из которых один - ротмистр Г.М. Зелим-Бек - по состоянию здоровья [18].

Из 72 добровольцев было убито 34, а из оставшихся живыми девять ранено: легионер Н.П. Зотов - пять раз, лейтенант К.А. Константино - три раза (с потерей зрения на один глаз), С.К. Гурский - три раза, из которых один раз тяжело, сержант В.А. Двойченко - два раза, лейтенант Н.В. Шинкаренко - один раз, тяжело, в голову. Рекете: Г.М. Зели-Бек (ранен разрывной пулей в челюсть), А.В. Бибиков, В.Е. Кривошея, А.А. Трингам, Н.Э. Барк - по одному разу и кабо барон Б.С. Вольф во время теруэльской операции отморозил себе ноги.

Во главе списка убитых стоит генерал-майор А.В. Фок (лейтенант терсио Донна Мария де Молина). Во время боя в районе Кинто де Эбро его рота была окружена и почти полностью уничтожена. Израсходовав все боеприпасы, А.В. Фок застрелился, чтобы не попасть в плен к «красным». В этом же бою погиб и капитан Я.Т. Полухин. Раненный в шею, он был перенесен в местную церковь для перевязки и погребен под ее развалинами после артиллерийского обстрела. Посмертно они были награждены высшей испанской боевой наградой - коллективной лауреадой. В разное время в боях погибли: кн. Лаурсов-Магалов, З. Компельский, С.Техли (В. Чиж), И. Бонч-Бруевич, Н. Иванов и др. Фалангист Куценко, раненный под Теруэлем, был взят в плен и замучен [19]. Известны подробности гибели морского летчика старшего лейтенанта В.М. Марченко. 14 сентября 1937 г. он вылетел на ночное бомбометание аэродрома противника. Уже после выполнения задания самолет Марченко был атакован несколькими истребителями. В воздушном бою его самолет был подбит, а экипаж (пилот, пулеметчик и механик) выбросился с парашютами. Приземлившись, Марченко направился к своим позициям, но по дороге наткнулся на «красных» и был убит в перестрелке. По сообщению «Морского журнала», его тело по требованию советских летчиков, принимавших участие в воздушном бою, было захоронено на городском кладбище. Позже местные жители откопали гроб и зарыли его вне кладбища. После занятия района «белыми» останки летчика были найдены, перевезены в Севилью и вновь захоронены с воинскими почестями [20].

Что же касается боевого противника Марченко, то можно с весьма высокой достоверностью сказать, что им был советский доброволец капитан И.Т. Еременко, командир действовавшей под Сарагосой эскадрильи И-15. Этот факт подтверждают ряд советских источников [21]. Он воевал в Испании с мая 1937 г. по 6 февраля 1938 г. и был дважды награжден орденом Красного знамени и звездой Героя Советского Союза. Причем последнюю награду он получил именно за бои под Сарагосой [22].

Русская эмиграция не осталась равнодушной к судьбам своих соотечественников. Чтобы как-то помочь сражающимся в армии Франко, в середине 1938 г. в Брюсселе был образован Комитет помощи русским воинам. Было выпущено воззвание, где, в частности, говорилось: «Комитет задался целью поддержать наших воинов морально, дать им почувствовать, что Русская эмиграция не забыла их, сочувствует им и ценит их подвиги, а также обеспечит им в пределах наших сил и возможностей и некоторую материальную помощь» [23]. Председателем комитета была избрана баронесса О.М. Врангель. В комитет также вошли жены председателей или представителей национальных организаций: гр. Е.В. Апраксина, С.А. Архангельская, Г.И. Беккер, Е.С. Гартман, М.М. Иванова, М.В. Орехова, В.А. Пурпишь, Л.А. Резвая, А.Р. Варнек и Ш.Г. Фричеро [24].

30 июня 1939 г. русские добровольцы были официально уволены из рядов испанской национальной армии. Франко не забыл своих русских соратников. Всем им было присвоено звание сержанта (за исключением тех, кто уже получил офицерский чин в ходе боевых действий), они получили двухмесячный отпуск с сохранением денежного содержания и испанские военные награды «Военный Крест» и «Крест за воинскую доблесть» [25]. Кроме того, всем русским добровольцам была предоставлена возможность получить испанское гражданство, чем и воспользовались многие.

29 октября 1939 г. группа русских добровольцев во главе с полковником Н.Н. Болтиным была принята генералиссимусом Франко в его резиденции во дворце Пардо под Мадридом. На прощание каудильо спросил, что еще он может сделать для русских? Болтин ответил ему: «Мы ничего не просим для себя лично, мы только просим, чтоб Вы устроили желающих офицерами в Испанский африканский легион». Эта просьба была также удовлетворена.

Дальнейшая судьба «испанских русских» сложилась по-разному. Многие из них остались в Испании и выбрали сугубо мирные профессии (М.Н. Юреннинский, Л.Н. Пылаев, С.П. Бриллиантов), другие продолжали военную службу. Из первых четырех добровольцев (генералы А.В. Фок и Н.В. Шинкаренко, капитан Н.Е. Кривошея и штабс-капитан Я.Т. Полухин), остался невредимым только капитан Марковского артиллерийского дивизиона Николай Евгеньевич Кривошея, который фактически командовал русским отрядом в терсио Донна Мария де Молина. Находясь в эмиграции, он постоянно следил за развитием военного искусства (в Париже окончил курсы генерала Головина), пользовался исключительной боевой репутацией не только у своих соотечественников, но и у испанского командования. Он успешно воевал на различных участках фронта, однако по испанским законам как иностранец не имел права на занятие высших командных должностей.

Ряд русских белых добровольцев, сражавшихся в Испании в годы Второй мировой войны, принимали участие в боевых действиях на Восточном (советско-германском) фронте в составе испанской «Синей дивизии». Среди них: Н.С. Артюхов, К.А. Гончаренко, С.К. Гурский, В.А. Клименко, В.Е. Кривошея, Л.Г. Тоцкий, А.А. Трингам.

Другие сражались с частями Красной армии в составе итальянских частей, вместе с вермахтом вторгшихся на советскую территорию в июне 1941 г. В их числе П.В. Белин, Н.И. Селиванов, Н.К. Сладков, А.П. Яремчук-2-й.

Третьи с началом войны против СССР приступили к организации русских добровольческих частей в составе германского вермахта и позднее вошли в состав РОА: граф Г.П. Ламсдорф, И.К. Сахаров и другие.

Значительное количество русских эмигрантов сражалось и на стороне республиканцев - по эмигрантским источникам, около 40 офицеров; по советским - от нескольких сот до тысячи человек. Они воевали в канадском батальоне имени Маккензи-Палино, балканском батальоне имени Димитрова, батальоне имени Домбровского, франко-бельгийской бригаде (позже 14-я Интербригада) и др. [26]. Шесть украинцев сражались в батальоне «Чапаев-батальон двадцати одной национальности» [27].

В конце декабря 1936 г. в операции за Теруэльский выступ пехотная часть 13-й Интербригады понесла огромные потери. В ее составе сражалась рота бывших белогвардейцев, которая была почти полностью уничтожена [28].

Во многих республиканских частях русские эмигранты занимали командные должности. Так, командиром роты в батальоне имени Домбровского [29] был бывший поручик И.И. Остапченко [30], командующим артиллерией Арагонского фронта являлся бывший полковник Белой армии В.К. Глиноецкий [31] (полковник Хименс), комендантом штаба 14-й Интербригады - бывший петлюровский офицер капитан Кореневский [32], бывшие чины РОВС - генерального штаба полковник Дорман [33], поставлявший «красным» испанцам предметы снабжения, генерал-майор Есимонтовский [34], служивший в Барселоне [35], и др. Капитаном республиканской армии был и сын Б.В. Савинкова – Лев Савинков. Интересно, что в его судьбе и продвижении по службе принимал активное участие советский военный разведчик майор ГБ Г.С. Сыроежкин, бывший в Испании старшим советником XIV партизанского корпуса. В 1920-е годы он был одной из центральных фигур в операции «Синдикат-2», нацеленной на уничтожение подпольной белоэмигрантской организации «Союз защиты Родины и свободы», и арест ее лидера Б.В. Савинкова [36].

Участник событий А.И. Родимцев в своих воспоминаниях об Испании отмечает, что в учебном центре по формированию интернациональных бригад проходили обучение военному делу большое количество эмигрантов: русских, украинцев и белорусов. Особенно много, по словам Родимцева, являвшегося в центре инструктором пулеметного дела, было выходцев из западноукраинских земель. Их численность достигала около тысячи человек. Многие из них владели испанским языком и работали переводчиками. Из украинцев-добровольцев была сформирована даже отдельная рота имени Тараса Шевченко [37].

В числе курсантов учебного центра советский инструктор упоминает русского эмигранта - добровольца Берсентьева, воевавшего в Гражданскую войну в России фельдфебелем под Каховкой и на Крымском полуострове. Оттуда он с частями генерала Врангеля попал за границу, жил в Париже, откуда и прибыл в Испанию [38]. Рассказывает Родимцев и еще об одной встрече с белоэмигрантом – капитаном Андреем Савченко, служившим советником командира кавалерийского эскадрона в 1-й бригаде Листера. Позже выяснилось, что он прибыл в Испанию из Франции и проводил в частях республиканцев антикоммунистическую работу по нейтрализации испанских командиров и советских военных советников. После разоблачения на допросах он признался, что происходил из уральских казаков и что его подлинная фамилия барон Скрыпник. После короткого следствия он был расстрелян [39].

Следует сказать, что переброску в Испанию нескольких сотен русских добровольцев-интернационалистов из Франции, Чехословакии, Болгарии и Югославии совместно с испанцами организовывали советские разведорганы в соответствии с личной санкцией И.В. Сталина от 19 января 1937 г. [40]. Первичным же отбором кандидатов, их проверкой, обучением и инструктажем занимались «Союзы за возвращение на родину», являвшиеся в упомянутых выше странах официально зарегистрированными общественными организациями. Активной участницей движения за возвращение на родину была В.А. Гучкова-Трэйл [41] – дочь А.И. Гучкова – бывшего военного и морского министра (в первом составе Временного правительства) и русского добровольца в Трансваале. В 1932 г. она стала сотрудничать с ИНО ОГПУ и в 1936 г. входила в спецорганизацию по вербовке добровольцев в Испании [42].

Об одной из встреч с белоэмигрантами в республиканской армии сообщает в своих воспоминаниях заместитель командира Интернационального танкового полка «Валентин Рубио» (А.А. Ветров, впоследствии генерал-лейтенант). Он пишет: «Ночь на 1 февраля (1938 г. – А.О.) выдалась холодной. После кромешного ада недавних боев на нашем, мулетонском участке фронта установилась такая тишина, что ушам было больно. Вдруг послышалось далекое пение. Слаженная группа голосов выводила мелодию русской песни: «Во кузнице молодые кузнецы!» Услышать пение на передовой, где только что кипел кровопролитный бой, - не совсем обычное явление. Но еще более удивительно было то, что пели в горах Испании старинную русскую песню. Я пошел на голоса. В убежище около жестяной печурки сидели пожилые усатые воины. «Салуд, камарадас!» – поздоровался я. «Салют, салют!» – ответил кто-то. «Хорошо поете», - сказал я, присаживаясь на снарядный ящик. Усачи переглянулись и с интересом посмотрели на меня. «Кем будете? Что делаете здесь?» – спросил меня сидевший рядом боец во французской каске. По известным соображениям я не мог рассказать об участии в войне советских добровольцев и потому придумал историю о «мексиканском» гражданстве. «Мексиканские танкисты на советских танках?» – удивился солдат, но от дальнейших вопросов воздержался. Во время завязавшейся беседы я узнал, что нахожусь в стрелковом подразделении Интербригады, составленном из русских эмигрантов во Франции, большинство которых в свое время служили рядовыми либо младшими офицерами старой русской армии. На вопрос, что заставило их, далеко не молодых и многое испытавших людей, взяться за оружие, я услышал: «Прекраснее нашей матушки России нет страны! Мы, члены парижского «Союза возвращения на родину», присоединились к антифашистской борьбе, потому что ненавидим фашизм, а также потому, что желаем в борьбе с общим врагом заслужить право называться советскими гражданами и возвратиться на землю наших предков»... Позднее мне стало известно, что в республиканской армии сражались сотни русских эмигрантов. Они несли боевую службу в интернациональных бригадах, в республиканской артиллерии, авиации, инженерных частях, воевали в партизанских отрядах и работали в военной промышленности. Многие из них сложили свои головы на испанской земле...» [43].

Слова А.А. Ветрова о причинах вступления русских эмигрантов в ряды республиканской армии подтверждают строки письма Константина Алексеевича Юрасовского - представителя известного дворянского рода орловской губернии [44]. В письме к брату Святославу [45] от 12 февраля 1937 г. он пишет: «Я очень доволен своим решением порвать раз навсегда с тем режимом, в котором мне пришлось выбиваться, что бы ни сдохнуть с голода и помочь уничтожению этой сволочи». В заключение письма он замечает: «Когда все это окончится, то буду хлопотать о разрешении на въезд в СССР» [46]. Его желанию не суждено было сбыться. Константин Юрасовский был убит в одном из боев весной 1937 года.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Ламздорф В. Когда победили белые // Посев. 1997. № 6. С.39-40.

[2] Иванов И.Б. Русский Обще-воинский Союз. СПб, 1994. С.8.

[3] Цитируется по: Комин В.В. Белая эмиграция и Вторая мировая война. Калинин, 1979. С.19-20.

[4] Кольцов М. Испанский дневник. М., 1988. С.604.

[5] Там же.

[6] Керсновский Антон Антонович. Родился в 1907 г. Военный историк. Автор ряда книг, в том числе 4 томной «Истории Русской Армии» (т.1-4. 1932-1938) и «Философии войны» (1939). Скончался в 1944 г. в Париже.

[7] Керсновский А. Никаких испанцев //Царский Вестник. 1936. № 521.

[8] Царский Вестник.1936. № 524.

[9] В приложении листовки отмечено, что данная статья публикуется отдельным изданием, т.к. не была принята ни в одну газету.

[10] Архив А.В. Окорокова. Скородумов М. «Что такое большевизм?». Отдельный типографский оттиск.

[11] Яремчук 2-й А.П. Русские добровольцы в Испании. Сан-Франциско. 1983. С.4.

[12] Русский Авангард. 1938. № 102. С.4.

[13] Архив А.В. Окорокова. Капитан Савин. Воспоминания. Рукопись.

[14] Характерен пример генерал-майора А.В.Фока. Испанский пограничный комендант выразил сомнение в его способности участвовать в боевых действиях, указав на чин и возраст генерала (57 лет). Анатолий Владимирович Фок ответил пограничнику: «Насчет чина не волнуйтесь, я в 1918 г. уже был рядовым бойцом, а насчет возраста судите сами» и тут же перед изумленными испанцами проделал несколько акробатических приемов и показал гимнастические упражнения с винтовкой. Все четверо были зачислены в офицерскую резервную роту. Генерал Фок вскоре получил назначение в терсио (треть-батальон) Зумалонореги. За отличие в боях был произведен в тениенте (поручики) испанской армии и переведен на Арагонский фронт.

[15] Часовой. 1936. № 173. С.5-6.

[16] Наш Путь. 1937. 30 декабря. С.4.

[17] Письма из Испании //Часовой. 1939 (1 мая). № 234. С.5-6.

[18] Часовой. 1939. № 234. С.6.

[19] Часовой. 1939. № 234. С.5-6; Согласно сведениям газеты «Наш Путь», А.Куценко с группой фалангистов был пленен при проведении разведки. Во время пыток ему был отрезан половой орган и разбита о камень голова (См.: Наш Путь. 1937. № 228 от 31 августа).

[20] Морской журнал. 1939. № 136-137. С. 22-23.

[21] Джога И.М., Кузнецов И.И. Герои боев с фашистами в Испании //История СССР. 1970. №.4; Гусев А.И. Гневное небо Испании. М., 1973; Шинкарев С. «Чатос» идут в атаку. М., 1986.

[22] Кузнецов Н. Российский моряк в небе Испании //Флотомастер. 2002. №.5. С.23.

[23] Часовой. 1938. № 216 (15 июля). С.19.

[24] Правда, по словам Яремчука 2-го А.П., собранные деньги так и не были получены «русскими испанцами» (См.: Яремчук 2-й А.П. Русские добровольцы в Испании. Сан-Франциско. 1983. С.138).

[25] Ряд русских добровольцев еще в ходе боев были награждены испанскими боевыми наградами. Среди них тениенте (поручик) Константино, полковник Двойченко и др.

[26] Всего против франкистов воевали около 35 тыс. добровольцев из 54 стран мира (См.: Война и революция в Испании 1936-1939 гг. М., 1968. С.552). Седьмая их часть погибла в боях (См.: Мерецков К.А. На службе народу. М., 1968. С.152.

[27] Кардин В. Сколько длятся полвека? М., 1977. С.110.

[28] Коломиец М., Мощанский И. Танки Испанской республики // Танкомастер. 1998. № 2-3. С.6.

[29] Батальон им. Домбровского входил в первую (11-ю) интербригаду. Бригада была сформирована 5 ноября 1936 г. и имела трехбатальонный состав: батальон «Эдгара Андре» (немцы, австрийцы, скандинавы), «Парижская Коммуна» (французы, бельгийцы), имени Домбровского (поляки, болгары, чехи, венгры, югославы). Командовал бригадой Эмиль Клебер (Манфред Штерн), комиссар – Марио Николетти (Джузеппе ди Витторио).

[30] Остапченко Иван Иванович. Поручик. Во ВСЮР и Русской Армии в дроздовских частях до эвакуации Крыма. Галлиполиец. Осенью 1925 г. в составе Дроздовского полка в Болгарии. (Сведения предоставлены С.В.Волковым.)

[31] Глиноецкий Владимир Константинович. Из дворян, сын полковника. Полковник. Во ВСЮР и Русской Армии до эвакуации Крыма. Эвакуирован на корабле «Модиг». В эмиграции служил в республиканской армии Испании. (Сведения предоставлены С.В.Волковым.)

[32] Афанасьев А. Полынь в чужих полях. М., 1984. С.118; В документальной повести В.Кардина, посвященной жизни генерала Карола Сверчевского (в Испании генерал Вальтер), в качестве коменданта 14-й Интербригады упоминается бывший петлюровский офицер капитан Харчевский. В Испанию он прибыл простым добровольцем, чтобы «кровью искупить вину перед Родиной», командовал взводом, батальоном, затем по решению генерала Вальтера был назначен комендантом штаба бригады (См.: Кардин В. Сколько длятся полвека? М., 1977. С.194-195).

[33] Дорман Павел Евстигнеевич. В 1905 г. окончил Тифлисское военное училище, в 1914 г. - академию Генштаба. Полковник, старший адъютант штаба 22-го армейского корпуса. Во ВСЮР с 29 октября 1919 г. Осенью 1919 г. начальник оперативного отдела штаба Кавказской армии, с 15 марта 1919 г. 2-й квартирмейстер штаба ВСЮР. В Русской Армии на той же должности. В эмиграции с 1922 г. во Франции (к 1930 г. в Париже). Умер 25 мая 1945 г. в Цюрихе (Швейцария). (Сведения предоставлены С.В.Волковым.)

[34] Есимонтовский Андрей Васильевич. Из дворян, сын генерал-майора. Офицер с 1909 г. Участвовал в Гражданской войне в рядах ВСЮР. В ноябре 1919 командир батальона лейб-гвардии Измайловского полка, в декабре 1919 г. - начальник отряда войск Новороссийской области, 20-29 января 1920 г. - начальник Гвардейской пехотной дивизии. Генерал-майор. В эмиграции некоторое время проживал в Греции. Был председателем монархического объединения. Участвовал в Рейхенгалльском монархическом съезде 1921 г. В 1936-1939 гг. служил в республиканской армии Испании. Умер после 1947 г. (Сведения предоставлены С.В.Волковым.)

[35] Часовой. 1938. № 210. С.14.

[36] Очерки истории Российской внешней разведки. М., 1996. т.2 . С.104.

[37] Родимцев А.И. Под небом Испании. М., 1968. С.25-26.

[38] Там же. С.32.

[39] Там же. С.116-119, 156.

[40] Очерки истории Российской внешней разведки. М., 1997. т. 3. С.133.

[41] Гучкова-Трэйл Вера Александровна – родилась в 1906 г., дочь А.И.Гучкова. С 1925 г. замужем за П.П.Сувчинским – одним из лидеров движения «евразийцев». С 1932 г. – член Французской коммунистической партии. С этого же года стала сотрудничать с ИНО ОГПУ. С 1935 г. замужем за Робертом Трэйлом – английским коммунистом, погибшим в Испании. Занималась вербовкой добровольцев в республиканскую армию. В 1936-1937 гг. находилась в СССР, участница «дела Райса». В 1939 г. была интернирована французскими властями, во время германской оккупации находилась в концлагере, откуда бежала в Лиссабон. В 1941 г. переехала в Лондон, работала на радиостанции Би-Би-Си. В 1960-е годы посетила СССР. Скончалась в 1987 г.

[42] Колпакиди А., Прохоров Д. Внешняя разведка России. М., 2001. С.434

[43] Ветров А.А. Добровольцы свободы // Вопросы истории. 1972. № 4. С.110-111.

[44] Юрасовский Константин Алексеевич. Родился 8 апреля (ст. ст.) 1895 г., из дворян. В эмиграции проживал во Франции. Погиб в Испании весной 1937 г.

[45] Юрасовский Святослав Алексеевич. Родился 20 ноября (ст. ст.) 1891 г., из дворян. После гражданской войны остался в СССР. В начале Великой отечественной войны майор медицинской службы. Погиб осенью 1941 г. под г. Клином.

[46] Личный архив А. Юрасовского. Письмо К. Юрасовского брату Всеволоду от 12.02.1937 г.

© Окороков А.В., 2016.

Статья поступила в редакцию 16.05.2016.

Окороков Александр Васильевич,
доктор исторических наук,
действительный член Академии военных наук,
действительный член Русского географического общества,
первый заместитель директора Российского научно-исследовательского института
культурного и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Москва),
е-mail: info@heritage-institute.ru

Опубликовано: Журнал Института наследия, 2016/2(5)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/84.html

Наверх

Новости

Наши партнеры