2024/2(37)

Культурная политика

Аристархов В.В.

Общечеловеческие ценности
и конфликт цивилизаций

Волобуев С.Г.

Шаг вперед, два шага назад?
О проблемах научно-методического и учебно-методического обеспечения курса «Основы российской государственности».

Теоретические исследования

Степанов П.В.

Право, мораль и религия
в структуре социального регулирования.
Часть 1

Исторические исследования

Казанская К.К.

Новаторство в костюмах «Русских сезонов» в отечественном балете на европейской сцене в первой половине XX века

Прикладные исследования

Плещенко В.И.

Раскрытие темы бюджета и личных финансов в творчестве А.Н. Островского

Скороход А.А.

Исследование пяти печатных листов уникального ботанического атласа «Hortus Eystettensis»
1713-1750 гг. в отделе научной экспертизы ГОСНИИР

Музееведение

Избачков Ю.С., Рыбак К.Е.

Об одном малоизвестном факте из судьбы коллекции Плюшкина

Снеговская Е.А.

К проблеме развития культурного туризма в Запорожской области: краткая концепция интегрированного музея на берегу Азовского моря

Опубликован 04.05.2024 г.

Архив

DOI 10.34685/HI.2023.47.94.002

Стародымов Н.А.

Военно-историческая наука: настоящее и перспективы

Аннотация. Приветственный доклад на ежегодной научно-практической конференция молодых ученых и аспирантов в Институте Наследия (Москва, 2023 г.) о задачах, предмете и методах военной истории как научной дисциплины на основании личного опыта военного историка и писателя. Отмечается смягчение официальной идеологии по отношению к советскому прошлому страны.

Ключевые слова: военная история, военно-историческая наука, военное искусство, история России.

Кто-то из великих, если не ошибаюсь, Лев Толстой, сказал примерно следующее: человек есть дробь, в числителе которой значится его представление о себе, а в знаменателе – то, что он реально из себя представляет. Может сложиться представление, что в идеале эта условная дробь должна равняться единице. Однако такой результат еще как-то можно считать приемлемым для обывателя, для самодостаточного самоуспокоенного потребителя материальных благ.

Для ученого, для творческого человека дробь непременно должна превышать единицу – плох тот аспирант, который не считает себя достойным профессорской мантии, а писатель, который считает, что свое лучшее произведение уже написал и теперь можно почивать в тени лаврового венка.

Таким образом, я считаю, что самомнение, персональная самооценка своего потенциала у молодого человека, ступающего на тропу творчества – и не принципиально, писательского ли, научного ли, – должны непременно превышать истинное его значение на данный момент. А вот сумеет ли он преодолеть этот зазор, хватит ли у него потенциальных способностей для этого, зависит от него самого.

Именно это роднит нас с вами – ученых и писателей.

А вывод из этой образной преамбулы очевиден: от души желаю всем собравшимся успеха – как на нынешней конференции, так и в последующей деятельности, в реализации того самого потенциала, о котором я говорил выше.

О том, можно ли считать историю в целом, и военную историю в частности, наукой, споры ведутся уже давно. На мой взгляд, это дискуссия исключительно схоластическая, терминологическая. У каждой стороны оппонентов имеются свои аргументы, они достаточно убедительны, никто не признает поражения, а потому ни у кого из спорщиков нет шанса в конечном итоге счесть себя победителем.

Лично я, как человек, не обремененный научными степенями, считаю себя всего лишь историографом, историографом-популяризатором, если мне будет позволено использовать такое определение. И могу судить о предмете нашего разговора именно с этой позиции.

Так вот, что именно в военной истории мы имеем от науки?

Военная история опирается на факты, изучает факты, причем, не в статике, а в их диалектическом развитии и взаимоотношениях между собой. То есть у нее, военно-исторической науки, имеется предмет исследования. А именно: история войн, история развития военного искусства, история развития военной техники и вооружения в сочетании с их влиянием на развитие военного искусства, динамика военного строительства как следствие сказанного выше… Роль личности в военной науке в исторической ретроспективе… И этот список позиций, по которым военную историю следует считать научной дисциплиной, можно продолжать и продолжать.

Однако у сторонников иной точки зрения имеются контраргументы, и тоже достаточно убедительные.

Грандиозная проблема состоит в том, что аналитические труды военных историков в военных учебных заведениях изучаются схоластически, как иллюстрации к делам давно минувших дней, и слишком редко, к большому и искреннему сожалению, служат основанием для планирования развития военной науки на будущее. Каждое последующее поколение полководцев считает себя достаточно подготовленным для войны грядущей, не удосужившись изучить и творчески проработать опыт, описанный в трудах военных историков.

Вот только один пример.

Военно-историческая наука со всей убедительностью свидетельствует, что перед тем, как начинать боевые действия, следует провести следующие мероприятия.

Определиться со стратегическими целями и задачами предстоящей кампании; руководствуясь при этом знаменитым суворовским «Каждый должен знать свой маневр» (добавим: от рядового до генерала). Провести объективный анализ военного потенциала своей группировки и противостоящей группировки противника. Соответственно, учесть потенциал и намерения союзников – своих и противника; в какой степени каждая сторона может рассчитывать на реальную военную и политическую помощь со стороны. Организовать мобилизацию сил и средств, достаточных для решения поставленных задач; личный состав следует подготовить, а материальные запасы заготовить. Причем, в развитие предыдущего пункта, запасы материальных средств считать не по докладам тыловых структур, а сформировать независимые комиссии, которые убедятся в достоверности докладов. Организовать объективный анализ морально-политического настроения населения страны – как в тыловых областях, так и в полосе, которая в результате начала боевых действий окажется прифронтовой; то же провести и на территории противника. Организовать «пятую колонну» на территории противника и провести решительные мероприятия по нейтрализации деятельности спецслужб противника на своей территории. Организовать свою пропаганду и максимально нейтрализовать вражескую. Вспомнить принцип, основы которого заложили еще Эпаминонд, Ганнибал и Александр Македонский: уметь сосредоточить основные силы на заблаговременно выявленном слабом участке фронта противника, а не штурмовать в лоб хорошо укрепленные позиции…

Ну, и так далее, подобный список можно продолжать. Это все – азы военной науки, которые произрастают из военной истории.

Достаточно вспомнить опыт советско-финляндской Зимней войны – нагляднейший пример! Та война скорректировала направления развития военной техники и вооружения. Она показала необходимость переодеть и экипировать армию в соответствии с реалиями современных боевых действий, решить ряд других вопросов тылового обеспечения. Она потребовала создания государственного запаса крови и разработки кровезаменителей. В ходе этой войны части Красной армии выработали уникальный опыт штурма хорошо укрепленных оборонительных позиций противника. Она показала опасность шапкозакидательских настроений среди командного состава…

И что же?.. Июнь 1941 года показал, что из всего опыта Зимней войны практическое применение нашло только несколько пунктов, в частности, переодевание армии. А самое главное – учить войска тому, что необходимо на современной войне – осталось нереализованным.

Военных историков нередко называют «диванными экспертами». Лично я на подобные реплики отвечаю так: диванные эксперты оказываются востребованными там, где с подачи кабинетных теоретиков на полях сражений терпят фиаско реальные армии. Планы сражений на картах рисуются карандашами, а на местности – огнем и кровью, а оттеняются солярным дымом горящей техники…

Отсюда и мой вывод.

На сегодняшний день теория военного искусства не особо обращает внимание на военную историю. А напрасно! История диалектична: у любого нынешнего события непременно в прошлом обнаружится первоисток, равно как и аналогия. Если бы люди, которые планируют войны, почаще обращались к истории, искали и находили в ней параллели с днем для них современным, глядишь, и кровушки людской проливалось бы меньше.

Ну, и в завершение… Законы жанра требуют завершать доклады на позитиве. Что я и сделаю. Тем более что для этого не потребуется придумать что-то искусственно-слащавое.

Наверное, нет другой такой страны, в исторической науке которой на протяжении минувшего столетия настолько наглядно проявлялся бы закон отрицания отрицания – тут Россия впереди планеты всей. Всякий раз при изменении внутреннего идеологического курса пересматривался характер освещенности предыдущего периода отечественной истории.

Буквально в последнее время мы с вами являемся свидетелями отрадного, на мой взгляд, явления: официальная идеология государства стала заметно смягчаться по отношению к советскому прошлому страны. Сейчас во мне говорит не некий «совковый патриотизм», а убежденность человека, считающего себя русским историком: родной историей следует гордиться, ее следует изучать и стараться извлечь из нее уроки, которые помогли бы избежать ошибок в будущем.

Стародымов Николай Александрович
военный писатель-историк, подполковник запаса,
член Союза писателей России

© Стародымов Н.А., 2023.
Статья поступила в редакцию 15.02.2023.

Опубликовано: Журнал Института Наследия, 2023/1(32)

Url: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/560.html

Открыть PDF-файл

Наверх

Новости

Наши партнеры