2025/1(40)

Содержание

ПРОБЛЕМЫ ОСВОЕНИЯ НАСЛЕДИЯ

Краснова И. В. 

Применение термина «школа»
к иконописи Слобожанщины

Филин П. А.

О создании карты объектов российского наследия
архипелага Шпицберген: постановка вопроса

ИСТОРИЧЕСКИЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ

Наумов Ю. М.

К вопросу первопроходства в истории освоения Арктике

Грачева М.П.,
Галкина А.К.

Изготовление глиняной посуды
в Лысково во второй половине
XIX – XX вв.

Ченцов А. С.

Обеспечение паспортного режима
на территории
Калининградской области
в 1946–1949 гг.

ПРОБЛЕМЫ СОХРАНЕНИЯ НАСЛЕДИЯ

Рыбак К. Е.

Проблемы инвестирования и легализации археологических коллекций

Валькова И. В.

Проблемы использования готовых растворов для расчистки поверхности мебели

ПРИКЛАДНЫЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ

Хилько Н. Ф.,
Горелова Ю. Р.

Эстетическая и социокультурная основа типологии парковых пространств в образной туристской привлекательности территорий как фактор культурного суверенитета

Ипполитов С. С.

Теневой сектор творческих индустрий: оценка масштабов
и оборота

МУЗЕЕВЕДЕНИЕ

Корнеева А. А.

Музеи русских писателей
в странах СНГ: к постановке проблемы

Чувилькина Ю. В.

Михаил Павлович Крошицкий:
музей, живопись и война

Опубликован 10.03.2025 г.

Архив

DOI 10.34685/HI.2025.43.93.004

Ипполитов С. С.

Теневой сектор творческих индустрий:
оценка масштабов и оборота

Аннотация. Полученные данные показывают, что, по всей вероятности, мы имеем дело с недооценкой вклада творческой индустрии в экономику Российской Федерации.

Теневая экономика в творческой индустрии продолжает оставаться угрозой экономическому развитию страны и ее национальной безопасности. Появление новых технологических решений, совершенствование аппаратной и программной базы кибер-преступности, интеллектуальное рейдерство в креативной индустрии, создают все новые вызовы как для бизнеса, так и для государства.*

Ключевые слова: теневая экономика, творческая индустрия, российская экономика, интеллектуальная собственность.

Теневой сектор российской экономики, относящийся к творческой индустрии, представляет собой достаточно сложное и многоаспектное явление. Следует отметить, что терминологический аппарат для изучения теневой экономики в целом достаточно противоречив и до сих пор до конца не сформирован. Современные исследователи справедливо отмечают, что «в литературе, посвященной проблемам теневой экономики, рассматривается широкий терминологический аппарат касательно определения “теневая экономика”» [3]. Такое изобилие теоретических подходов свидетельствует о «методологической неопределенности и об отсутствии комплексного подхода к исследованию» [6].

Специфической формой теневой экономики является рейдерство в сфере интеллектуальной собственности, которое приобретает в настоящее время особо изощренные формы. Это явление пока не получило широкого научного исследования; специалисты и экспертное сообщество вырабатывают подходы к изучению этого многопланового явления. [1, 4, 5, 7, 8, 9, 10, 12] Так, исследователи справедливо отмечают «двойственную роль объекта интеллектуальной собственности в рейдерских отношениях. С одной стороны, интеллектуальная собственность выступает как комплекс рефлексивных норм и правил, регулирующих экономические отношения, связанные с результатами интеллектуальной деятельности, объектами интеллектуальной собственности и интеллектуальными продуктами на стадиях производства, распределения, обмена и потребления, что обособляет ее как объект рейдерской акции. С другой стороны, объект интеллектуальной собственности выступает дополнительным инструментарием в реализации последовательности «привычной» рейдерской акции для захвата объектов материальной собственности, с единым результатом в обоих вариантах, заключающимся в захвате с целью получения выгоды без учета интереса агента экономической системы» [10].

Иными словами, в контексте рейдерских действий интеллектуальная собственность является не только объектом противоправных посягательств, но и собственно инструментарием, с помощью которого осуществляется атака на нематериальные активы. Особенно наглядно такая ситуация прослеживается в сфере IT-преступности, где хищение интеллектуальной собственности, иные незаконные действия, осуществляются при помощи наукоёмкого программного обеспечения, требующего при создании значительных интеллектуальных затрат.

Учитывая значительную, если не главенствующую, роль интеллектуальной собственности при создании и развитии компании, рейдерская атака на объекты ИС часто становится главным направлением удара при захвате чужого бизнеса или в ситуации конкурентных войн. Правовая уязвимость объектов интеллектуальной собственности часто закладывается самими владельцами бизнеса, не уделяющими должного внимания ее регистрации, учету и охране. При этом экспертами называются следующие факторы, способствующие рейдерству в сфере интеллектуальной собственности: «коррупция как замещающий институт формальных и общепринятых экономических отношений; слабость правоохранительных и судебных институтов в вопросах регулирования экономических отношений; низкий уровень хозяйственной культуры в бизнес-структурах; слабость рыночных институтов; отсутствие гражданской позиции в отношении перераспределения собственности и экономических отношений в сфере функционирования субъектов хозяйствования; высокая концентрация собственности с низким уровнем защиты; скрытая и явная борьба хозяйствующих субъектов экономической системы за наиболее оптимальные условия распределения прибыли от инновации; неспособность экономической политики стимулировать хозяйствующие субъекты на оценку потребности в инновациях, новых технологиях и НИОКР не только с позиций отдельных компаний, но и в интересах сектора в целом» [10].

В данном контексте рейдерские атаки на объекты интеллектуальной собственности в творческой индустрии представляют собой наиболее распространённую форму теневой экономической активности. Хищения текстов и образов, подражание товарным знакам и торговым маркам, нелегальное копирование фирменных стилей, дискредитация брендов; преступления в IT-сфере – эти и целый ряд иных противоправных действий составляют суть понятий «теневая экономика» и «интеллектуальное рейдерство» в креативной индустрии.

Под теневым рынком в контексте настоящего исследования мы понимаем занятие легальной деятельностью, но без государственной регистрации предпринимательского статуса, без декларирования доходов и без уплаты налогов с них. Так, ряд исследователей утверждают, что «более 15 млн граждан заняты в неформальном секторе экономики, в свою очередь, практически 5 млн граждан реализуют трудовую деятельность самостоятельно и смогли бы получить статус самозанятого, однако государство обратило внимание на данный сегмент занятости относительно недавно» [14]. В разные периоды звучали и иные оценки занятости в теневом секторе: «В 2015 г. в Высшей школе экономики насчитали
17–18 млн “нелегалов”, в Росстате говорили про 15 млн, а вице-премьер Ольга Голодец отметила тогда, что правительство не понимает, где и как заняты 38  млн россиян» [17].

Эксперты, анализирующие теневую экономику, предлагают разграничивать термины «теневая» и «нелегальная» экономика. Так, «по оценкам Росстата, объём теневой экономики в 2016 году равнялся 14−15%. В отчётности МВФ по Российской Федерации говорилось о 33%, Росфинмониторинг сообщал о 28,3%». [20] Такие значительные расхождения в оценках обусловлены различными подходами к изучению экономических процессов в стране при отсутствии законодательно сформулированных правовых терминов. Современные исследователи предлагают следующую типологию теневой экономики: «а) неформальная экономика – система экономических отношений, основанная на неформальном взаимодействии между экономическими субъектами, личных отношениях и непосредственных контактах между ними и дополняющая или заменяющая официально установленный порядок организации и реализации экономических связей;
б) вторая экономика – система экономических отношений, которые либо запрещены, либо не зарегистрированы в установленном порядке и поэтому тщательно скрываются от контроля; в) черная или криминальная экономика – система криминальных экономических отношений, встроенная в официальные, и полностью скрываемая от всех форм контроля» [2].

Для целей настоящего исследования приемлемы все три определения теневой экономики, как сферы хозяйственных отношений, скрытой от государственного контроля и фискальных органов, и основанных на неформальном взаимодействии граждан без регистрации субъекта предпринимательской деятельности в той или иной форме. Применительно к творческой индустрии такое неформальное взаимодействие может выражаться в неофициальных гонорарах представителям творческих профессий; в трансграничном сотрудничестве специалистов IT-индустрии с зарубежными заказчиками, доходы от которого остаются за рубежами страны; в кустарном производстве художественных объектов с последующей их реализацией через онлайн-площадки, выставки, ярмарки и рынки без уплаты налогов; в индивидуальной деятельности специалистов в сфере культуры по организации массовых мероприятий, и т.д.

Обособленным и наиболее криминализированным теневым сектором креативной индустрии является торговля персональными данными и доступом к гражданской и коммерческой IT-инфраструктуре.

По оценке IT-профессионалов рынка, российская экономика ежегодно теряет от хакерских атак около 3,5 трлн руб. «Потери российской экономики от действий киберпреступников в 2020 году, по оценке Сбербанка, могли составить 3,5–3,6 трлн руб. Эта сумма равна 73% тех средств, которые, по заявлению властей, в течение двух лет потребуются на восстановление всей экономики страны после пандемии. Только объем рынка продаж краденых данных банковских карт в 2020 году, по оценке Group-IB, приблизился к 145 млрд руб., что сопоставимо с тратами россиян на льготную ипотеку за этот год» [13].

Оборот черного рынка хакерских услуг не поддается даже примерной оценке. «Коммерсант» публикует расценки на некоторые противоправные действия в IT-сфере по состоянию на 2021 г. (таблица) [13]

Ситуация в теневом IT-секторе творческих индустрий усугубляется низким процентом раскрываемости правонарушений и мягкостью наказаний для лиц, которые предстали перед судом и были признаны виновными в нарушении авторских прав. Анализ судебной практики по делам, связанным с нарушениями такого рода, свидетельствует, что вынесенные приговоры заканчиваются, как правило, условным наказанием на срок от одного до двух лет и незначительными штрафами. Что касается возмещения ущерба правообладателям, выступавшим истцами, то суды минимизируют требования, сокращая их на порядки. Так, в июле 2020 г. рассматривался иск Академического малого Драматического театра – Театра Европы к индивидуальному предпринимателю об обязании прекратить использование фотографий спектаклей театра и удалении их с сайта ответчика, а также о взыскании денежной компенсации за нарушение интеллектуальных прав в сумме 1 млн руб. Театр утверждал, что до 2018 года предприниматель разместил на своем сайте фотографии, выполненные штатным театральным фотографом в рамках исполнения служебного задания. В итоге иск был удовлетворен, однако сумма денежной компенсации за нарушение интеллектуальных прав была снижена судом ровно в десять раз – до 100 тыс. рублей. Обосновывая такое радикальное снижение суммы денежной компенсации, суд отметил, что «указанный размер компенсации суд признает соответствующим принципу разумности и справедливости, позволяющим восстановить нарушенное право и не ущемить законные интересы ответчика, являющегося индивидуальным предпринимателем, осуществляющим определенную деятельность и имеющим в связи с этим обязательства перед определенным кругом лиц, чьи права и интересы могут пострадать при возложении на данное лицо обязанности по выплате компенсации в большем размере» [23]. При этом анализ понесенных театром убытков от неправомерного использования его интеллектуальной собственности суд не проводил.

Более успешна защита правообладателями своих интересов в IT-области. В силу более простого документирования нарушений авторских прав, повышенного внимания правоохранительных органов к IT-сфере и их готовности реагировать на противоправную деятельность, дела о нарушениях такого рода чаще доходят до суда и по ним выносятся приговоры. Вместе с тем, выносимые судебные решения по делам, связанным с хищениями интеллектуальной собственности, также отличаются мягкостью, а денежные компенсации, взыскиваемые с ответчиков, не учитывают расходов и недополученной прибыли правообладателей. Более того, суды зачастую в ходе уголовного или гражданского процесса даже не предпринимают попыток установить, сколько сил и средств было затрачено правообладателем для создания интеллектуальной собственности, ставшей объектом покушения. Так, например, в феврале 2020 года в Матвеево-Курганском районном суде Ростовской области рассматривалось дело подсудимого, привлеченного за незаконное приобретение и использование в целях сбыта объектов авторского права в особо крупном размере – контрафактного экземпляра программного обеспечения, а именно – экземпляра программного продукта «ПрофСтрой» стоимостью 760700 рублей за 1 экземпляр, в целях дальнейшего сбыта. После приобретения «пиратской» копии подсудимый произвел копирование и установку программы компьютеры своих клиентов, чем причинил правообладателю материальный ущерб в особо крупном размере на общую сумму более 2 млн рублей в виде недополученных доходов «из-за снижения потребительского спроса на лицензионные экземпляры программ, в результате появления на рынке неучтенного количества контрафактных экземпляров, установления демпинговых цен и уменьшения рынка сбыта легальной продукции» [23]. Как и в предыдущем рассмотренном случае, суд вынес очень гуманный приговор, учтя сложное материальное положение ответчика, и не назначил ему денежного штрафа, ограничившись условным наказанием.

При этом действующее законодательство в ряде случаев предоставляет вполне легальные возможности для нахождения «в тени». Так, например, в соответствии с Федеральным законом от 22.05.2003 № 54-ФЗ, установка кассовых аппаратов на рынках и ярмарках не является обязательной (при продажах на розничных рынках, ярмарках и в выставочных комплексах), если торговля ведется в открытом помещении (прилавке) [26].

В то же время, распространенный стереотип о «незначительности» рыночной и ярмарочной торговли не соответствует существующим реалиям. Так, например, аренда торгового места на одной из популярных ярмарок художественного творчества, где выставляются и продаются объекты кустарного производства – «Выставка кукол и мишек Тедди на Тишинке» – обходится мастерам в 8 тыс. рублей за квадратный метр площади, без учета регистрационного взноса и аренды торгового оборудования [20]. Очевидно, что все участники за несколько дней работы окупят понесенные расходы, однако полученные ими доходы останутся вне поля зрения фискальной службы.

Выставочная и ярмарочная деятельность в творческой индустрии является одним из легализованных государством каналов получения доходов, скрываемых от налогообложения. Изучение календарного графика всего лишь одной московской выставочной площадки – Торгово-выставочного комплекса «Тишинка» – демонстрирует активное развитие ярмарочной формы торговли в креативной индустрии. Так, в среднем в месяц проводится около пяти выставок и ярмарок, среди которых ярмарка ювелирных изделий «Ювелирный Вернисаж»; «Международный весенний бал авторских кукол»; Фестиваль военно-тактических игр «СтрайкКон» 2021; «Неделя трикотажной моды»; ярмарка антиквариата «Блошиный рынок» и т.п. [16]

Экстраполируем эти данные на общее количество зарегистрированных в Российской Федерации субъектов малого и среднего предпринимательства, которых, по данным ФНС, насчитывается сегодня 5 727 561 [22]. Из приведенных выше в таблицах 1, 2 и 3 данных следует, что общее количество зарегистрированных субъектов малого бизнеса, работающих в креативной индустрии, составляет 761 561, или 13,3% от общего числа. Таким образом, если принять за исходные данные число в 15 млн граждан, находящихся «в тени», т.е. не зарегистрированных в ФНС и не платящих налоги, то допустимо предположить, что 13,3% из них трудятся в одной из отраслей творческой индустрии, или около 2 млн человек. Именно такой прогнозный потенциал существует на сегодняшний день в креативной индустрии для легализации и оценки вклада в национальную экономику. При этом очевидно, что данная категория граждан может пополнить именно сферу малого предпринимательства: трудно предположить, что работающий сегодня в теневой сфере творческой индустрии гражданин, желающий легализовать свои доходы и зарегистрировать бизнес в соответствии с действующим законодательством, сразу сможет создать крупное предприятие, работающее в креативной отрасли экономики.

Продолжая исчислять оценочные параметры вклада малого бизнеса в национальную экономику, вновь обратимся к данным ФНС. Так, по оценке фискальной службы на 2021 год (более свежая статистика на портале на момент написания статьи отсутствовала), «средний возраст плательщиков НПД составляет 30-40 лет. При этом 57% самозанятых являются представителями поколения Y (1985–2003 г.р.), 35% – поколения X (1964–1984 г.р.), 5% – поколения беби-бумеров (1963 г.р. и старше), 1% – поколения Z (2004 г.р. и младше). Среднемесячный доход самозанятых поколения Y – около 25 тыс. руб. При этом наибольшая зарплата – у оказывающих информационные услуги, а наименьшая – у парикмахеров. Представители поколения X в среднем зарабатывают около 32 тыс. руб. в месяц. Наибольший доход – у оказывающих услуги в области маркетинговых исследований, наименьший – у  парикмахеров. Старшее поколение, средний доход которого составляет около 34 тыс. руб.» [26].

На основе этих данных уместно предположить, что наиболее вероятный среднемесячный доход граждан, осуществляющих индивидуальную деятельность в секторах креативной экономики, составляет около 25 тыс. рублей в среднем по стране, что позволяет оценить объем скрытых на сегодняшний день средств в творческой индустрии в сумму 600 млрд рублей ежегодно.

В докладе Российской Академии Наук за 2017 г. отношение заработной к ВВП в Российской Федерации оценивается в 50% [11]. Исходя из этой оценки, можно спрогнозировать, что вклад теневого сектора творческой индустрии в ВВП России составляет не менее 1,2 трлн рублей ежегодно. В итоге федеральный бюджет ежегодно недополучает от 36 (при налоговой ставке 6%) до 78 (при ставке 13%) миллиардов рублей налоговых поступлений от теневого сектора творческой индустрии.

Предлагаемая оценка приводит к неожиданным выводам. Так, по данным Министерства финансов Российской Федерации, в настоящее время примерно 30–40% граждан получают неофициальную «серую» зарплату,
а объем «серого» фонда зарплат в России превышает 10 трлн рублей ежегодно [9]. По данным РАНХиГС, доля креативной экономики в ВВП Российской Федерации составляет 2,23% (на 2020 г.) [25]. Примерно такую же оценку предлагает и ВШЭ в научном дайджесте «Развитие креативных индустрий в России: ключевые индикаторы» – 2,4% [24]. Агентство стратегических инициатив (АСИ) в ноябре 2020 г. предложило более оптимистическую оценку вклада творческой индустрии в экономику страны – 4,21% [19], хотя несколько ранее – в августе 2020 года – эксперт того же АСИ оценивал это значение в 3% ВВП [21].

Однако если анализировать структуру теневого рынка креативных отраслей экономики, мы получим значение 6% ВВП по 2020 году. По данным Росфинмониторинга, в 2018 г. объем теневой экономики РФ составил около 20 трлн рублей. «Наложив» на эти данные минимальную оценку вклада теневой креативной индустрии в экономику в 1,2 трлн, получим указанные 6%.

Выводы и рекомендации

1. Полученные данные показывают, что, по всей вероятности, мы имеем дело с недооценкой вклада творческой индустрии в экономику Российской Федерации. Правительственные меры, направленные на вывод из тени и поддержку малого предпринимательства, создание благоприятного фискального режима для творческой отрасли, иные меры государственной поддержки могут в краткосрочной перспективе не только стимулировать развитие отрасли, но и значимо увеличить доходы бюджета за счет налоговых поступлений.

2. Теневая экономика в творческой индустрии продолжает оставаться угрозой экономическому развитию страны и ее национальной безопасности. Появление новых технологических решений, совершенствование аппаратной и программной базы кибер-преступности, интеллектуальное рейдерство в креативной индустрии создают все новые вызовы как для бизнеса, так и для государства. Оперативное совершенствование законодательной базы, быстрое реагирование всей правоохранительной системы в этих обстоятельствах становятся залогом успешной борьбы
как с теневым бизнесом в целом, так и в творческой индустрии, в частности.

3. Наконец, становится очевидным, что ослабление фискального бремени на малый бизнес в креативной индустрии; государственная поддержка предпринимательства в творческой сфере, создание благоприятных правовых условий для малого бизнеса с одновременным усилением контроля за экономическими результатами его деятельности будут способствовать «выходу из тени» значительной части добросовестных предпринимателей, по разным причинам уклоняющихся в настоящий момент от государственной регистрации и фискального контроля.

Исследование выполнено в рамках исполнения НИР по теме:
«Творческие (креативные) индустрии (по видам) как социально-экономический сегмента в государствах – членах ЕАЭС:
состояние и перспективы» (2-ГЗ-2023). ФГБОУ ВО РГАИС.

ЛИТЕРАТУРА

[1] Виговский, Е. В. Рейдерство в сфере нематериальных активов // Недвижимость и инвестиции. Правовое регулирование. – 2009. – № 3. – URL: https://dpr.ru/journal/journal_38_24.htm (дата обращения: 20.02.2025).

[2] Головин, С. Д. О классификации явлений теневой экономики // Вестник МГУ. Сер. 6: Экономика. – 1992. – № 1. – С. 40-46.

[3] Гурьянов, К. В. Организация противодействия компьютерному контрафакту // Информационная безопасность регионов. – 2008. – № 2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/organizatsiya-protivodeystviya-kompyuternomu-kontrafaktu (дата обращения: 29.08.2021).

[4] Дашян, М. Интеллектуальная собственность в бизнесе: изобретение, товарный знак, ноу-хау, фирменный бренд. – Москва : Эксмо, 2010. – 297 с.

[5] Мирина, Н. В. Правовые тенденции развития российского законодательства в области противодействия рейдерским атакам //
Legal Concept. – 2011. – № 2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/pravovye-tendentsii-razvitiya- rossiyskogo-zakonodatelstva-v-oblasti-protivodeystviya-reyderskim-atakam (дата обращения: 31.10.2021).

[6] Орехова, Е. А., Юнева, Е. А. Междисциплинарный подход к исследованию теневой экономики // Вестник ВолГУ. Серия 3: Экономика. Экология. – 2016. – № 1(34). – С. 19. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/mezhdistsiplinarnyy-podhod-k-issledovaniyu-tenevoy-ekonomiki (дата обращения: 26.10.2021).

[7] Патентное рейдерство идет в Россию / Панкина Г.В., Сашина Л.А., Слыхов А.А., Терешкина Т.М. // Компетентность. – 2011. – № 4-5. – С. 34-41.

[8] Румянцева, А. В., Мешков, С. А. Специфика рейдерства в сфере интеллектуальной собственности // Социально- экономические явления и процессы. – 2014. – № 1. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/spetsifika-reyderstva-v-sfere-intellektualnoy-sobstvennosti (дата обращения: 31.10.2021).

[9] Румянцева, А. В. Декомпозиция рейдерства в сфере интеллектуальной собственности // Социально-экономические явления и процессы. – 2014. – № 3. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/dekompozitsiya-reyderstva-v-sfere-intellektualnoy-sobstvennosti (дата обращения: 31.10.2021).

[10] Румянцева, А. В. Интеллектуальная собственность: место и роль в системе теневых экономических отношений // Социально-экономические явления и процессы. – 2014. – № 2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/intellektualnaya-sobstvennost-mesto-i-rol-v-sisteme-tenevyh-ekonomicheskih-otnosheniy (дата обращения: 31.10.2021)

[11] Соболев, Э. Н. Оплата труда в системе социально-трудовых отношений: стереотипы и российские реалии : Доклад. – Москва : Ин-т экономики РАН, 2017. – 46 с.

[12] Стерхов, А. П. Противодействие рейдерским захватам с позиций системного подхода к обеспечению безопасности инновационного бизнеса // Вестник ИрГТУ. 2014. № 12 (95). – URL: https://cyberleninka.ru/article/n/protivodeystvie-reyderskim-zahvatam-s-pozitsiy-sistemnogo-podhoda-k-obespecheniyu-bezopasnosti-innovatsionnogo-biznesa (дата обращения: 31.10.2021).

[13] Степанова, Ю., Тишина, Ю. Темная сторона даркнета // Коммерсантъ. – 2021. – 19.03. – С. 10. – URL: https://www.kommersant.ru/doc/4732215
(дата обращения: 20.02.2015).

[14] Тонких, Н. В., Бабинцева, А. В. Исследование самозанятости населения в российской федерации: общие и частные проблемы // Вестник Омского университета. Серия: Экономика. – 2020. – Т. 18. № 1. – С. 173.

[15] URL: http://budget.council.gov.ru/activity/activities/round_tables/117477/.

[16] ТВК «Тишинка» : [официальный сайт]. – URL: http://www.tishinka.com/expo2021.asp.

[17] Терентьев, Д. О причинах теневой экономики в России, ее структуре и особенности // Аргументы Недели : [сайт]. – 15.09.2020. – URL: https://argumenti.ru/society/2020/09/687297 (дата обращения: 20.02.2015).

[18] URL: https://asi.ru/news/159535/.

[19] URL: https://mosfair.ru/usloviya/.

[20] Степанов, Г., Измайлов, М. Серые зарплаты не сдают позиций // News.ru : [сайт]. – URL: https://news.ru/economics/tenevaya-ekonomika-rosfinmonitoring-rossiya-vvp/ (дата обращения: 20.02.2015).

[21] URL: https://polit.ru/article/2020/08/24/creative/.

[22] URL: https://rmsp.nalog.ru/index.html.

[23] Судебные и нормативные акты РФ : [сайт]. – URL: https://sudact.ru/regular/doc/3NsM1AJEaAdK/.

[24] Развитие креативных индустрий в России: ключевые индикаторы : Науч. дайджест №1 / Кол. авт.; НИУ ВШЭ [и др.]. – Москва, 2021. – 20 с. – URL: https://www.hse.ru/data/2021/08/05/1425538088/Human_Capital_NCMU_
Digest_1_Creative_Industries_2021.pdf (дата обращения: 20.02.2025).

[25] Казакова, М. Креативные индустрии как новый фактор роста российской экономики : [презент]. – URL: https://www.iep.ru/files/text/other/REK2020_
Kazakova.pdf (дата обращения: 20.02.2015).

[26] Федеральная налоговая служба : официальный сайт. –
URL: https://www.nalog.gov.ru/rn46/news/activities_fts/10834724/.

Ипполитов Сергей Сергеевич,
доктор исторических наук, главный научный сотрудник
Российского научно-исследовательского института
культурного и природного наследия имени Д.С.Лихачёва;
Российская государственная академия
интеллектуальной собственности (Москва)
Email: nivestnik@yandex.ru

© Ипполитов С.С., текст, 2025

Статья поступила в редакцию 20.01.2025.

Открыть PDF-файл

Ссылка на статью:

Ипполитов, С. С. Теневой сектор творческих индустрий: оценка масштабов и оборота. – DOI 10.34685/HI.2025.43.93.004. – Текст : электронный // Журнал Института Наследия. – 2025. – № 1. – С. 62-67. –
URL: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/718.html.

Наверх

Новости

Наши партнеры