2024/1(36)

спецвыпуск

ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА

Материалы исследований

Аболонкова И.В.,
Заятдинов Д.Ф.,
Новокрещенова К.Ю., Юдникова А.Е., Райко Г.В.

Опыт геомеханического мониторинга Томской писаницы в 2022–2023 гг.

Гизей Ю.Ю.

Перспективы номинирования наскального искусства Томи
в Список объектов Всемирного наследия

Горяев В.С.

Музей-заповедник «Томская Писаница»: возвращение от «культурологического музея» к «хранилищу объектов культурного наследия»

Ковтун И.В.

Нижнетомский очаг наскального искусства

Моор Н.Н., Аболонкова И.В., Горяев В.С., Селецкий М.В., Онищенко С.С.

Предварительные результаты исследования археологического контекста Томской писаницы

Москвина Е.А.

История сохранения и музеефикации писаниц на Томи
по документам Государственного архива Кузбасса

Орлова Е.А.

Старинные русские сёла и деревни предполагаемого достопримечательного места «Наскальное искусство р. Томь»

Сазанова К.В.,
Зеленская М.С., Власов Д.Ю.

Методические подходы к защите археологических памятников Притомья от биологических повреждений

Селецкий М.В., Соколов П.Г.

Каменная индустрия памятника Писаная I: предварительные результаты технико-типологического анализа

Шереметова С.А.,
Шереметов Р.Т.

Географические и флористические особенности бассейна реки Томь

Опубликован 15.03.2024 г.

Архив

DOI 10.34685/HI.2023.47.94.002

Стародымов Н.А.

Военно-историческая наука: настоящее и перспективы

Аннотация. Приветственный доклад на ежегодной научно-практической конференция молодых ученых и аспирантов в Институте Наследия (Москва, 2023 г.) о задачах, предмете и методах военной истории как научной дисциплины на основании личного опыта военного историка и писателя. Отмечается смягчение официальной идеологии по отношению к советскому прошлому страны.

Ключевые слова: военная история, военно-историческая наука, военное искусство, история России.

Кто-то из великих, если не ошибаюсь, Лев Толстой, сказал примерно следующее: человек есть дробь, в числителе которой значится его представление о себе, а в знаменателе – то, что он реально из себя представляет. Может сложиться представление, что в идеале эта условная дробь должна равняться единице. Однако такой результат еще как-то можно считать приемлемым для обывателя, для самодостаточного самоуспокоенного потребителя материальных благ.

Для ученого, для творческого человека дробь непременно должна превышать единицу – плох тот аспирант, который не считает себя достойным профессорской мантии, а писатель, который считает, что свое лучшее произведение уже написал и теперь можно почивать в тени лаврового венка.

Таким образом, я считаю, что самомнение, персональная самооценка своего потенциала у молодого человека, ступающего на тропу творчества – и не принципиально, писательского ли, научного ли, – должны непременно превышать истинное его значение на данный момент. А вот сумеет ли он преодолеть этот зазор, хватит ли у него потенциальных способностей для этого, зависит от него самого.

Именно это роднит нас с вами – ученых и писателей.

А вывод из этой образной преамбулы очевиден: от души желаю всем собравшимся успеха – как на нынешней конференции, так и в последующей деятельности, в реализации того самого потенциала, о котором я говорил выше.

О том, можно ли считать историю в целом, и военную историю в частности, наукой, споры ведутся уже давно. На мой взгляд, это дискуссия исключительно схоластическая, терминологическая. У каждой стороны оппонентов имеются свои аргументы, они достаточно убедительны, никто не признает поражения, а потому ни у кого из спорщиков нет шанса в конечном итоге счесть себя победителем.

Лично я, как человек, не обремененный научными степенями, считаю себя всего лишь историографом, историографом-популяризатором, если мне будет позволено использовать такое определение. И могу судить о предмете нашего разговора именно с этой позиции.

Так вот, что именно в военной истории мы имеем от науки?

Военная история опирается на факты, изучает факты, причем, не в статике, а в их диалектическом развитии и взаимоотношениях между собой. То есть у нее, военно-исторической науки, имеется предмет исследования. А именно: история войн, история развития военного искусства, история развития военной техники и вооружения в сочетании с их влиянием на развитие военного искусства, динамика военного строительства как следствие сказанного выше… Роль личности в военной науке в исторической ретроспективе… И этот список позиций, по которым военную историю следует считать научной дисциплиной, можно продолжать и продолжать.

Однако у сторонников иной точки зрения имеются контраргументы, и тоже достаточно убедительные.

Грандиозная проблема состоит в том, что аналитические труды военных историков в военных учебных заведениях изучаются схоластически, как иллюстрации к делам давно минувших дней, и слишком редко, к большому и искреннему сожалению, служат основанием для планирования развития военной науки на будущее. Каждое последующее поколение полководцев считает себя достаточно подготовленным для войны грядущей, не удосужившись изучить и творчески проработать опыт, описанный в трудах военных историков.

Вот только один пример.

Военно-историческая наука со всей убедительностью свидетельствует, что перед тем, как начинать боевые действия, следует провести следующие мероприятия.

Определиться со стратегическими целями и задачами предстоящей кампании; руководствуясь при этом знаменитым суворовским «Каждый должен знать свой маневр» (добавим: от рядового до генерала). Провести объективный анализ военного потенциала своей группировки и противостоящей группировки противника. Соответственно, учесть потенциал и намерения союзников – своих и противника; в какой степени каждая сторона может рассчитывать на реальную военную и политическую помощь со стороны. Организовать мобилизацию сил и средств, достаточных для решения поставленных задач; личный состав следует подготовить, а материальные запасы заготовить. Причем, в развитие предыдущего пункта, запасы материальных средств считать не по докладам тыловых структур, а сформировать независимые комиссии, которые убедятся в достоверности докладов. Организовать объективный анализ морально-политического настроения населения страны – как в тыловых областях, так и в полосе, которая в результате начала боевых действий окажется прифронтовой; то же провести и на территории противника. Организовать «пятую колонну» на территории противника и провести решительные мероприятия по нейтрализации деятельности спецслужб противника на своей территории. Организовать свою пропаганду и максимально нейтрализовать вражескую. Вспомнить принцип, основы которого заложили еще Эпаминонд, Ганнибал и Александр Македонский: уметь сосредоточить основные силы на заблаговременно выявленном слабом участке фронта противника, а не штурмовать в лоб хорошо укрепленные позиции…

Ну, и так далее, подобный список можно продолжать. Это все – азы военной науки, которые произрастают из военной истории.

Достаточно вспомнить опыт советско-финляндской Зимней войны – нагляднейший пример! Та война скорректировала направления развития военной техники и вооружения. Она показала необходимость переодеть и экипировать армию в соответствии с реалиями современных боевых действий, решить ряд других вопросов тылового обеспечения. Она потребовала создания государственного запаса крови и разработки кровезаменителей. В ходе этой войны части Красной армии выработали уникальный опыт штурма хорошо укрепленных оборонительных позиций противника. Она показала опасность шапкозакидательских настроений среди командного состава…

И что же?.. Июнь 1941 года показал, что из всего опыта Зимней войны практическое применение нашло только несколько пунктов, в частности, переодевание армии. А самое главное – учить войска тому, что необходимо на современной войне – осталось нереализованным.

Военных историков нередко называют «диванными экспертами». Лично я на подобные реплики отвечаю так: диванные эксперты оказываются востребованными там, где с подачи кабинетных теоретиков на полях сражений терпят фиаско реальные армии. Планы сражений на картах рисуются карандашами, а на местности – огнем и кровью, а оттеняются солярным дымом горящей техники…

Отсюда и мой вывод.

На сегодняшний день теория военного искусства не особо обращает внимание на военную историю. А напрасно! История диалектична: у любого нынешнего события непременно в прошлом обнаружится первоисток, равно как и аналогия. Если бы люди, которые планируют войны, почаще обращались к истории, искали и находили в ней параллели с днем для них современным, глядишь, и кровушки людской проливалось бы меньше.

Ну, и в завершение… Законы жанра требуют завершать доклады на позитиве. Что я и сделаю. Тем более что для этого не потребуется придумать что-то искусственно-слащавое.

Наверное, нет другой такой страны, в исторической науке которой на протяжении минувшего столетия настолько наглядно проявлялся бы закон отрицания отрицания – тут Россия впереди планеты всей. Всякий раз при изменении внутреннего идеологического курса пересматривался характер освещенности предыдущего периода отечественной истории.

Буквально в последнее время мы с вами являемся свидетелями отрадного, на мой взгляд, явления: официальная идеология государства стала заметно смягчаться по отношению к советскому прошлому страны. Сейчас во мне говорит не некий «совковый патриотизм», а убежденность человека, считающего себя русским историком: родной историей следует гордиться, ее следует изучать и стараться извлечь из нее уроки, которые помогли бы избежать ошибок в будущем.

Стародымов Николай Александрович
военный писатель-историк, подполковник запаса,
член Союза писателей России

© Стародымов Н.А., 2023.
Статья поступила в редакцию 15.02.2023.

Опубликовано: Журнал Института Наследия, 2023/1(32)

Url: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/560.html

Открыть PDF-файл

Наверх

Новости

Наши партнеры