2024/2(37)

Культурная политика

Аристархов В.В.

Общечеловеческие ценности
и конфликт цивилизаций

Волобуев С.Г.

Шаг вперед, два шага назад?
О проблемах научно-методического и учебно-методического обеспечения курса «Основы российской государственности».

Теоретические исследования

Степанов П.В.

Право, мораль и религия
в структуре социального регулирования.
Часть 1

Исторические исследования

Казанская К.К.

Новаторство в костюмах «Русских сезонов» в отечественном балете на европейской сцене в первой половине XX века

Прикладные исследования

Плещенко В.И.

Раскрытие темы бюджета и личных финансов в творчестве А.Н. Островского

Скороход А.А.

Исследование пяти печатных листов уникального ботанического атласа «Hortus Eystettensis»
1713-1750 гг. в отделе научной экспертизы ГОСНИИР

Музееведение

Избачков Ю.С., Рыбак К.Е.

Об одном малоизвестном факте из судьбы коллекции Плюшкина

Снеговская Е.А.

К проблеме развития культурного туризма в Запорожской области: краткая концепция интегрированного музея на берегу Азовского моря

Опубликован 04.05.2024 г.

Архив

DOI 10.34685/HI.2022.46.49.021

Расторгуев В.Н.

Всемирное наследие: статус наследников и право наследования

Аннотация.Статья рассматривает термин «всемирное наследие» и основные процессы наследования всемирного наследия на основе различных факторов. Статья представляет собой комплексный анализ практики сохранения всемирного наследия, понимания права наследования, а также предлагает основные пути установления законодательства о наследии. Как результат, статья представляет вниманию одну из схем с обоснованием основных проблем, связанных с пониманием всемирного и национального историко-культурного и природного наследия, и помогает увидеть те аспекты, которые выпадают из традиционного видения и в плане теоретического анализа, и в плане правового описания.

Материал подготовлен на основе доклада в рамках Междисциплинарной научно-образовательной школы Московского университета «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».

Всемирное культурное и природное наследие – это всё, что у нас есть, и всё, что мы можем унаследовать, если сумееем понять, что это такое и что представляет собой процесс наследования, т.е. вступление в права наследства. Здесь возникает масса вопросов, и первый из них – как соотнести весьма размытое представление о всемирности наследия с вполне точным и требующим адресности понятием наследования? Как выглядит процедура наследования, и в чём, собственно, состоит её смысл – и в ритуальном, и в правовом, и в сугубо материальном плане? Это особенно важно, когда речь идёт о трудно совместимых вещах – о природных ресурсах, к примеру, и о нематериальных объектах культурного наследия. Каким образом учитывается их специфика и многообразие связей, существующих меду ними? Кто и какие функции выполняет, когда осуществляется сам акт наследования? Кто, наконец, является наследником «всего-что-есть»: отдельные люди, граждане или абстрактное человечество, этносы или гражданские нации, государства или союзы государств? И главное – кто из нас хоть что-то слышал о самих этих правах и о том, как, где и кем они составлены? Признаются ли они всеми или являются предметом споров, и что они требуют от наследников, чтобы ими воспользоваться?

Обо всём этом мы имеем самое смутное представление, как и том, сколь динамично изменяются и в историческом измерении, и в наши дни представления о сущности наследия и механизмах наследования, о том, кого считать, а кого нет потенциальными наследниками и каков их статус, если существует, конечно, «очередность наследования». Именно поэтому так трудно даётся любая попытка втиснуть живое многообразие мира и представление о всемирном наследстве в рамки обыденного языка, а точнее, языков и тем более научных категорий, разделенных непроходимыми междисциплинарными барьерами, которые дополняются границами конкурирующих теорий и школ, авторских концепций, как введенных так и не введенных в научный оборот. Еще труднее обстоит дело с тем, как отразить и реальность, и разноголосицу научных концептов в языке права – и международного, и государственного, и далее – по всем его градациям и институтам. При этом не надо забывать, что права на всемирное наследие относятся и к неотъемлемым правам человека, которые вовсе не ограничены законодательными формулами, а являются предметом политического и научного дискурсов, а также межрелигиозного богословского диалога.

Мне лично пришлось окунуться с головой в эту проблематику, когда мы работали над проектом «Основ законодательства о природном культурном наследии Российской Федерации» в Верховном Совете РСФСР незадолго до расстрела Белого дома в составе специальной комиссии, созданной Советом по делам национальностей. В состав комиссии входили известные ученые, в том числе и те, кто участвовал позднее в создании Института Наследия имени Д.С.Лихачёва. Соорганизатором комиссии от Правительства был С.Ю.Житенев, в настоящее время советник директора Института. Но Белый дом был расстрелян, и по понятным причинам подготовленный проект так и не был ни обсужден, ни принят, хотя отдельные его положения нашли позднее частичное отражение в российском законодательстве.

В процессе работы я предложил ряд схем с обоснованием, которые позволяли, по моему мнению, обозначить основные проблемы, связанные с пониманием всемирного и национального историко-культурного и природного наследия, но, что особенно важно, помогали увидеть те аспекты, которые выпадают из традиционного видения и в плане теоретического анализа, и в плане правового описания. Кроме этого предложенные схемы позволяли оценить каждую конкретную территорию с учетом всей совокупности факторов – как природного, так и социально-культурного плана, которые потребуют от обладателей этой собственности выполнению целой системы обязательств, что было особенно актуально в то время. В стране совершался политический переворот, означавший, что Россия погружается в эпоху первонакопления и дикого капитализма.

А это означало и то, что настают благоприятные времена для разграбления и тотального уничтожения как природного, так и историко-культурного наследия народов России, точнее, того исторического пространства России, которое сразу же получило название «постсоветского пространства», якобы не имеющего никакого отношения к исторической России и Российской цивилизации. Таких понятий в нашу эпоху было введено огромное количество, и их суть сводилась к одному: вытеснить политическими эвфемизмами следы коллективной исторической памяти из массового сознания и из языка самой науки.

Одну из разработанных схем я предложу вашему вниманию и постараюсь в отведенное время предельно кратно изложить суть концепции, которая потребует частичной ревизии не только устоявшихся представлений о наследии, но и коррекции международных соглашений и хартий. Однако, по моему убеждению, именно такой подход наиболее востребован в наше время, когда возникают предпосылки для восстановления общего культурного и цивилизационного пространства и разорванных межэтнических связей в странах СНГ.

Кстати, коллеги одобрили мои идеи, но единодушно сошлись на том, что они несвоевременны: если на них строить Основы законодательства о наследии, то проект сразу же будет похоронен. И главная причина – кто же посмеет регламентировать цену земли, а тем более налагать на собственников обязательства, если государственная власть сконцентрирована в руках потенциальных собственников? Но согласились с тем, что необходимо определить Зоны экологической опасности (болевые точки планеты), разрушение которых невозможно локализовать, а среди них – зоны экологических катастроф.

Теперь несколько тезисов о схеме и о концепции.

Начнем с методологической ограниченности международных документов, регламентирующих систему отношений государств к всемирному наследию, в том числе, и Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия, принятой в 1972 году Генеральной конференцией ООН по вопросам образования, науки и культуры. Как минимум, три пробела необходимо зафиксировать.

Во-первых, в Конвенции всемирное наследие понимается исключительно как система ценностей, а точнее, общечеловеческое достояние. А это совершенно недостаточно, поскольку нашим общим наследием являются и Чернобыль, и Фукусима, и целая череда других техногенных, а также социальных и культурных катастроф (здесь бесконечный перечень событий, уничтоживших цивилизационные устои общества – те же открытые формы тотального геноцида), которые стали наследием будущих поколений.

Во-вторых, в Конвенции вообще нет представления о цивилизационном наследии, полностью отсутствуют соответствующие концепты и категориальный аппарат, а следовательно, нет чёткого представления о религиозных и прочих святынях, находящихся на тех или других территориях, которые также могут пониматься как территории-святыни. Вместе с тем, во многих случаях святыни одних народов и отдельных этнических и культурных групп вовсе не являются таковыми для других народов и народностей, что особенно болезненно воспринимается на так называемых спорных территориях и приводит к уничтожению объектов всемирного наследия. Не следует забывать, что одна из высших ценностей всемирного наследия – это, безусловно, цивилизационное и этнокультурное многообразие мира, которое нуждается в коллективной защите со стороны международного сообщества. Как можно защищать то, что не получило ни малейшего осмысления, ни категориального оформления?

В-третьих, особо ценные территории природные и одновременно историко-культурного наследия могут относиться к особо опасным и зонам, болевым точкам планеты, где возможны в принципе не локализуемые катастрофы, в том числе и поистине глобального характера. Среди программ, которыми я занимался, особую роль играет Государственная программа экологического и культурного развития Тверской области – территории Великого водораздела Русской равнины, принятая сначала Советом Национальностей ВС РСФСР, а после расстрела парламента и раздела СССР заново принятая по указу Президента России Б.Н.Ельцина. Этому, кстати, способствовала поддержка программы Д.С.Лихачевым, моим большим личным другом. Программа была включена в число важнейших федеральных программ (1992-1997 гг.), а впоследствии и в число ключевых программ в так и не осуществленном проекте Гор – Черномырдин. Я был её инициатором и руководителем.

Суть программы заключалась в том, что среди всех крупных водоразделов планеты, т.е. территорий, где берут начало реки, выделяются три самые крупные. Из них только один водораздел находится в зоне, где любая масштабная и, прежде всего, ядерная экологическая катастрофа может привести к отравлению трех морей и уничтожении основных запасов питьевой воды, треть которых находится в России. Речь идет именно о водораздельном узле, который почти полностью находится в Тверской области. Здесь берут начало три великих реки России – Волга, Днепр и Западная Двина (ниже по течению – Даугава), впадающие, как известно каждому, соответственно в Каспийское, Черное и Балтийское моря. С точность до километра на границе истоков Волки и Западной Двины построена Калининская атомная станция, концепции полного захоронения которой нет и не может быть…

Кроме того, на этой же территории находится Оковский лес, описанный Нестором-летописцем в «Повести временных лет», где повествуется о том, что «тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река…». Другими словами, здесь берет начало Российская цивилизация – наше главное и единое, неделимое наследие: если вниз по рекам сплавляют бревна, то вверх по рекам поднимаются люди, чтобы сплавиться в единый народ.

Расторгуев Валерий Николаевич,
доктор философских наук, профессор,
Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (Москва)

© Расторгуев В.Н., 2022.
Статья поступила в редакцию 15.05.2022.

Опубликовано: Журнал Института Наследия, 2022/2(29)
Url: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/511.html
Открыть PDF-файл

Наверх

Новости

Наши партнеры