2024/2(37)

Культурная политика

Аристархов В.В.

Общечеловеческие ценности
и конфликт цивилизаций

Волобуев С.Г.

Шаг вперед, два шага назад?
О проблемах научно-методического и учебно-методического обеспечения курса «Основы российской государственности».

Теоретические исследования

Степанов П.В.

Право, мораль и религия
в структуре социального регулирования.
Часть 1

Исторические исследования

Казанская К.К.

Новаторство в костюмах «Русских сезонов» в отечественном балете на европейской сцене в первой половине XX века

Прикладные исследования

Плещенко В.И.

Раскрытие темы бюджета и личных финансов в творчестве А.Н. Островского

Скороход А.А.

Исследование пяти печатных листов уникального ботанического атласа «Hortus Eystettensis»
1713-1750 гг. в отделе научной экспертизы ГОСНИИР

Музееведение

Избачков Ю.С., Рыбак К.Е.

Об одном малоизвестном факте из судьбы коллекции Плюшкина

Снеговская Е.А.

К проблеме развития культурного туризма в Запорожской области: краткая концепция интегрированного музея на берегу Азовского моря

Опубликован 04.05.2024 г.

Архив

Избачков Ю.С., Рыбак К.Е.

Об одном малоизвестном факте
из судьбы коллекции Плюшкина

Аннотация. О попытке покупки Императорским Русским музеем Александра III знаменитой коллекции Федора Михайловича Плюшкина широко известно. Об этом писала пресса, в «Википедии» есть ссылка на журнал «Живая старина» (1911 г., вып. 2). Но почему та сделка сорвалась, знают немногие. Плюшкин обвинил чиновников музея во взятке. Об этом написала газета «Русское слово», за что редактор газеты был подвергнут уголовному преследованию.

Ключевые слова: Федор Михайлович Плюшкин, коллекция, коррупция, музей, цензура, диффамация, мошенничество, дубликат товарно-транспортной накладной, Федор Благов, Анатолий Рейнбот.

Фамилия «Плюшкин» для большинства русскоязычных людей благодаря творчеству Николая Васильевича Гоголя ассоциируется с человеческой скупостью. Но только не для музейных работников.

Федор Плюшкин – известный российский купец и коллекционер, обладатель крупнейшей коллекции мелких вещей и бытовых предметов XIX века, монет, археологии, живописи.

Согласно сведениям «глухих» источников, Федор Михайлович Плюшкин родился в 1837 году в Валдае. Его отец умер, когда мальчику не исполнилось и 11 лет. Федор вынужден был стать разносчиком товара. Через несколько лет открыл свой магазин во Пскове, позднее стал крупным торговцем, купцом 1-й гильдии. С 60-х годов XIX века Плюшкин начал увлекаться коллекционированием: приобретал монеты из псковских кладов, картины, гравюры и иные предметы старины. Его можно было назвать «всеядным» собирателем, поскольку приобретал почти все, что ему приносили.

Со временем Плюшкин стал знатоком антиквариата. Сложилось крупнейшее и разнообразное собрание, сочетавшее в себе много разных коллекций. Особое место в собрании занимали произведения живописи: Айвазовского, Шишкина, Венецианова, Брюллова и других признанных мастеров.

Умер Федор Михайлович в апреле 1911 года во Пскове. В 1912 году был опубликован проспект «Продается музей Ф.М.Плюшкина в г. Пскове», который разошелся по музеям Российской Империи. Из экземпляра проспекта, поступившего в Кубанский музей [1], узнаем, что музей включал в себя отделы:

- картины, миниатюры, вышитые картины и графическое искусство;
- книги, журналы, рукописи и старопечатные книги;
- военно-исторический;
- нумизматика, сфрагистика, филателия;
- этнография;
- масонство;
- церковная старина;
- фарфор;
- серебро, цинк, люстры и бронза, часы, подсвечники, воск, барельефы, гипс, раритеты и курьезы.

Благодаря, в том числе, такой рекламе к наследникам купца начали приезжать представители даже зарубежных антикварных фирм. Родственники Плюшкина отказывались от вывоза коллекции за границу и предложили русскому правительству купить ее полностью за 350 тысяч рублей, но в итоге в 1913 году коллекция была приобретена правительством за 100 тысяч рублей. Лучшие экспонаты отправились в Русский музей, а другие распределились по прочим музейным собраниям. Сохранить в целости уникальную коллекцию псковского купца не получилось.

На данный момент известно местонахождение около 10% плюшкинского собрания. Род Плюшкиных не прервался, в 1996 году правнук коллекционера организовал выставку оставшихся предметов из коллекции и издал книгу о своем знаменитом предке [2].

Русский музей еще при жизни Плюшкина пробовал выкупить у него коллекцию, однако с этим связана криминальная история.

В Центральном государственном архиве города Москвы хранится объемное архивное дело «Производство прокурора Московского Окружного Суда по наблюдению за делом в напечатании в № 95 газеты «Русское слово» статьи «Ф.П.Плюшкин» [3]. В деле отложились документы предварительного следствия по уголовному делу Федора Ивановича Благова, статского советника, редактора газеты «Русское слово» по обвинению в преступлении, предусмотренном 1039 статьей Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (в редакции 1885 года).

К делу приложен экземпляр газеты «Русское слово» за 27 апреля (10 мая) 1911 года № 95. На пятой странице газеты помещена небольшая заметка, посвященная смерти Плюшкина 26 апреля 1911 года во Пскове [4], в которой подчеркивается его любовь к Псковской земле и описывается собранная им коллекция древностей. В числе прочего псковский корреспондент газеты передавал:

«Неоднократно поднималась речь о продаже сокровищ Ф.П.Плюшкина за границу. Особенно приставали к Ф.П. англичане, предлагавшие ему 300000 р.

Но Ф.П. категорически отклонял все предложения:

- Русское добро, пусть в России и остается, – говорил он.

Предлагали Ф.П. продать свое собрание древностей в музей Императора Александра III в Петербурге.

Эта сделка расстроилась по самому невероятному поводу.

Ф.П. заявили:

- Мы вам даем за ваше собрание древностей 300000 руб., но из этой суммы вы должны получить только 200000 руб.

Это предложение так возмутило Ф.П., что он прекратил переговоры.

Автору настоящей заметки Ф.П.Плюшкин сам рассказывал эту историю, называя и фамилии лиц, в карман которых должна была поступить «разница» в 100000 руб.

- Я даже захворал тогда, – рассказывал Ф.П. – Уж очень обидно стало, что такие господа присосались к хорошему делу.»

Ознакомившись с содержанием статьи, управляющий Русским Музеем Императора Александра III Великий Князь Георгий Михайлович распорядился обратиться в Прокуратуру Московского Окружного Суда для привлечения журналистов к уголовной ответственности по факту публикации.

13 июля 1911 года началось предварительное следствие, которое продолжалось до конца сентября [5].

Производство по делу вел судебный следователь по важнейшим делам. Это особенность судебной системы Российской Империи начала XX века. Царское правительство уделяло самое пристальное внимание так называемым «литературным» делам [6], выделяя на борьбу с нелегальной печатью лучшие силы.

Основные категории «литературных» дел:

- распространение литературы революционных партий (РСДРП, эсеров, энесов, анархистов-коммунистов и т.д.);
- отечественные и зарубежные порнографические сочинения;
- литература по лжецелительству и оккультизму.

Также в этой категории дел встречаются материалы о несанкционированном раскрытии информации о данных предварительного следствия, сообщениях об актах терроризма, перемещениях членов императорского дома.

Действовавшее на тот момент законодательство было чрезвычайно строгим по отношению к свободе слова. Не случайно поэтому программы революционных партий содержали положения об отмене цензуры – это находило отклик в обществе.

В частности, статья 1039 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных предусматривала ответственность «за всякое оглашение в печати о частном или должностном лице, или обществе, или установлении, такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству или доброму имени, виновный подвергается» в виде денежного взыскания в сумме до 500 рублей и заключению в тюрьме на срок от двух месяцев до одного года и четырех месяцев, или же, по усмотрению суда, одному из этих наказаний. Если подсудимый мог, посредством письменных доказательств, доказать справедливость позорящего обстоятельства, то он освобождался от наказания, но мог быть привлечен, согласно статье 1040 указанного Уложения, за явно умышленный оскорбительный отзыв в печати о частном или должностном лице, содержащий в себе злословие или брань.

Следует отметить, что этот правовой институт сохраняет свои сутевые черты до сих пор. Сохраняется принцип, предусматривающий возложение обязанности доказать правдивость информации на лицо, ее распространяющем, а также некоторые исключения в случае наличия очевидного умысла причинения вреда. Однако до революции за диффамацию предусматривалась уголовная, а не гражданская ответственность, а возможность доказывания правдивости информации ограничивалась только письменными доказательствами. На практике это означало чрезвычайные затруднения при попытке оправдаться, что служило действенным инструментом контроля печати со стороны существовавшего политического режима.

Обвиняемым по указанному уголовному делу проходил редактор газеты «Русское слово» статский советник Ф.И.Благов (1866-1934), супруга которого М.И.Сытина была дочерью крупнейшего книгоиздателя Ивана Дмитриевича Сытина [7].

Благов был опытным человеком в вопросах привлечения к ответственности за публикацию сведений в печати. Только в сохранившихся в ЦГА г. Москвы делах (фонды 131 и 142) [8] нами выявлено минимум 49 архивных дел, в которых он проходил в качестве обвиняемого [9].

Итак, будучи допрошенным в качестве обвиняемого, Федор Иванович вину не признал и заявил, что сам редактировал этот выпуск, при этом фамилию псковского корреспондента газеты назвать отказался.

Позиция обвиняемого строилась на том, что он доверял словам корреспондента, при том, что условие об «откате» не является позицией музея, а отдельных должностных лиц.

С точки зрения расследования преступлений, такое заявление обвиняемого требует проверки. Необходимо было имеющимися средствами установить корреспондента во Пскове. Это не трудно – его можно отследить по получаемым от редакции «Русского слова» гонорарам. К тому же в 1911 году население Пскова составляло около 33 тысяч человек, среди которых все корреспонденты газет, очевидно, были известны. Далее следовало бы установить всех должностных лиц Русского Музея, посещавших Псков по служебным надобностям, среди которых изобличить расхитителей судебному следователю по важнейшим делам было вполне по силам.

Изучая архивные уголовные дела членов партии социалистов-революционеров той поры, мы можем отметить, что корпус жандармов, сыскная полиция и судебные следователи были укомплектованы вполне профессиональными сотрудниками. «Слабым звеном» системы были прокуратура и суд. С одной стороны, товарищи прокуроров окружных судов находились в зависимости от указаний министра юстиции. С другой стороны, мы видим, что в судебной системе и прокуратуре проявлялись коррупционные эпизоды. Прокуроры и судьи не стеснялись прекращать уголовные дела, в которых обнаруживался личный или служебный интерес. Обычной практикой были волокита по «неудобным» уголовным делам, искажение фактов, установленных следствием, замалчивание веских доказательств.

В рассматриваемом деле Ф.И.Благова помимо описанного выше пути расследования преступлений по должности чиновников музея Императора Александра III была возможность ограничиться обвинением редактора газеты. Формулировка состава преступления в статье 1039 Уложениях о наказаниях уголовных и исправительных позволяла правоохранителям ограничиваться небольшим формальным производством. Именно этим путем производство по делу и двинулось. В прокурорском деле имеется проект обвинительного акта, весьма лаконичного. Однако до назначения наказания в данном случае не дошло. В материалах дела сохранилась копия протокола заседания суда, которым дело было прекращено вследствие амнистии по Высочайшему манифесту 21 февраля 1913 года по случаю 300-летия дома Романовых.

Касательно других уголовных дел в отношении Федора Ивановича Благова, то, как отмечено выше, во время его работы редактором газеты «Русское слово» (по образованию он был врачом [10]), он периодически подвергался уголовному преследованию.

В редактируемой им газете затрагивались острые темы: о коррупции в строительной сфере города Москвы [11], государственных финансах [12], хищении вагонов с грузами на железной дороге [13], крупном мошенничестве с дубликатами товарно-транспортных накладных [14], конфликтах между земскими представителями и губернскими чиновниками, систематически несвоевременно извещавших о проведении заседаний, таким образом, что земские представители физически не успевали прибыть на заседания [15], судебных ошибках и сомнительных смертных приговорах [16], злоупотреблениях в кредитных организациях при выдаче крупных займов связанным с правлением лицами [17] и др.

В основном Благов и в целом редакция «Русского слова» квалифицированно защищались от обвинений, вынуждая прокуратуру прекращать дела, а также препятствуя переносу рассмотрения дела в менее благоприятные юрисдикции. Однако так случалось не всегда. Примером служит дело о статье «Паевое предприятие» в 1914 году, в которой обсуждалась работа Председателя Совета министров Ивана Логгиновича Горемыкина в отношении проведения выборов в Государственную Думу, по которому Благов был осужден по статье 1034 Уложения о наказаниях к уплате 300 рублей штрафа [18].

Говоря про газету «Русское слово», можем отметить, что она существовала на интересе публики к острым темам и ярким новостям. Многочисленные отчеты криминальных репортёров об убийствах и громких кражах (отмечаем весьма основательные разборы обстоятельств дела и оценку собранных доказательств), авиационных происшествиях, светских скандалах, новости из мира науки и технологий, перепечатки интересных статей из зарубежной прессы обильно перемежались рекламными объявлениями предпринимателей и частных лиц.

Был ли на самом деле случай вымогательства взятки со стороны должностных лиц Русского Музея, уже вряд ли узнаем. Однако с учетом общего состояние аппарата государственного управления Российской Империи в начале ХХ века этот случай не является невозможным.

Тем не менее, приведенный эпизод столетней давности показывает, что практика пополнения музеями своих собраний и судьба входящих в них произведений всегда приковывает общественный интерес, наряду с громкими общественными событиями и происшествиями.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Рекламный лист музея Ф.М.Плюшкина в собрании ГБУК Краснодарского края «Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник им. Е.Д.Фелицына» (КП 8657/43).

[2] Плюшкин, С. А. Федор Михайлович Плюшкин (1837–1911) и его музей. – Санкт-Петербург, 2008. – 98 с.

О коллекции Ф.М.Плюшкина см. также: Алексеев, В. А. Плюшкинский музей. – Санкт-Петербург, 1911. – 9 с.; Ларионов, И. Н. Музей Ф.М.Плюшкина. Рукопись. Собрание Псковского государственного объединенного историко-архитектурного и художественного музея заповедника (ПМЗ КП 14113/183); Алтаев, Ал. Музей Плюшкина // Молодой ленинец. – 1970. – 29 окт.; Совсем не тот Плюшкин [Ст. о жизни Ф. М. Плюшкина]. – Псков, 2003. – 72 с.; Архив Российского этнографического музея. Ф.1. Оп.2. Д.476. «Переписка о приобретении коллекций Ф.М.Плюшкина»; Архив Государственного Русского музея. Оп. 1. Ед. хр. 499. «Отзывы экспертов, обследовавших коллекцию Ф.М.Плюшкина в Пскове»; Калинина, О. В., Кондратьева, О. А. Плюшкин Федор Михайлович // Российский этнографический музей : [сайт]. – URL: https://ethnomuseum.ru/collections/collectors/plyushkin-fedor-mihajlovich/ (дата обращения: 26.04.2024).

Портреты четы Плюшкиных работы Ивана Федоровича Жданко находятся в собрании Псковского государственного объединенного историко-архитектурного и художественного музея заповедника.

[3] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.17. Д.34.

[4] Инициалы Плюшкина указаны «Ф.П.» в заголовке и тексте статьи, в тексте не расшифровываются. В материалах наблюдательного дела причины опечатки не рассматриваются.

[5] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.17. Д.34. Л.7 – 29.

[6] О массовом количестве такого рода дел свидетельствует то, что обложки типографским способом печатались с указанием на категорию дел – «ЛИТЕРАТУРНОЕ».

[7] У состоящего врачом при Московской ремесленной Богадельне и Александровском училище при оной, лекаря Федора Ивановича Благова и его жены Марии Ивановны, повенчанных 10 ноября 1895 года (с их слов), являющихся прихожанами церкви Святого Ермолая на Садовой Никитского сорока, 7 июля 1896 года родились близнецы Иоанн и Владимир. Восприемниками Иоанна стали московский купец Иван Дмитриевич Сытин и московская купчиха 2 гильдии вдова Агриппина Егоровна Благова. Восприемниками Владимира были московский купеческий сын Николай Иванович Сытин и московская купеческая жена Евдокия Ивановна Сытина (ЦГА Москвы. Ф.203. Оп.776. Д.402. Л.191). В августе 1884 года Агриппина Егоровна Благова указана как жена Московского цехового поваренного цеха (ЦГА Москвы. Ф.203. Оп.776. Д.123.Л.20). Отец Федора Ивановича – московский цеховой поверенного цеха Иван Федорович Благов (ЦГА Москвы. Ф.203. Оп.771. Д.52. Л.587), брат Федорова Ивановича – московский цеховой Дмитрий Иванович Благов (ЦГА Москвы. Ф.2124. Оп.2. Д.232. Л.43).

[8] 142-й фонд – Московской Окружной Суд, 131-й фонд – апелляционная по отношению к нему инстанция, Московская Судебная Палата. Фонды во многом пересекаются, апелляционные определения часто можно встретить в делах Московского Окружного Суда, а некоторые производства, которые должны находиться в фондах Московского Окружного Суда, осели в архиве Московской Судебной Палаты.

[9] Судя про прокурорской переписке, были и другие дела. На некоторые материалы, поступавшие для возбуждения уголовных дел, товарищи прокурора Московской Судебной Палаты составляли заключения о невозбуждении преследования (ЦГА Москвы. Ф.131. Оп.70. Д.2301. Л. 113, 115).

[10] ЦГА Москвы. Ф.418. Оп.78. Д.390. Дело Ф.И.Благова на медицинском факультете Московского университета.

[11] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.1. Д.2700; Ф.131. Оп.18. Д.313. Дело статского советника М.И.Приклонского и генерал-майора А.А.Рейнбота (в 1909-1911 годах), по которому Благов полностью оправдан судом. По другому связанному делу – о расследовании в отношении упомянутого Рейнбота и полковника Короткова – Благова приговорили к семи суткам домашнего ареста и взысканию в сумме 10 рублей, но по амнистии освободили от наказания (ЦГА Москвы. Ф.131 Оп.16. Д.148).

[12] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.40. Д.274 в двух томах. Статья в «Русском слове» в ноябре 1909 года о займах Франции Российской Империи в сумме 20 млрд и сомнительной возможности расплатиться в условиях плохого состояния экономики. Дело прекращено прокуратурой.

[13] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.17. Д.2355. Статья «Железнодорожные чудеса и воры» 1909 года. Дело прекращено в связи с публикацией опровержения.

[14] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.17. Д.2967–2969. Статья «Грандиозное мошенничество» 1914 года породила множество жалоб присяжных поверенных – юрисконсультов Общества Московско-Киевско-Воронежской железной дороги.

[15] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.17. Д.2922 (1913 год). Обвинения сняты прокуратурой.

[16] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.17. Д.2982. Газета усомнилась в правильности осуждения братьев Филимоновых за убийство в Енисейской губернии в 1914 году и провела собственное расследование. Дело прекращено прокуратурой.

[17] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.20. Д.284. Дело Константиновского общества взаимного кредита 1912 года.

[18] ЦГА Москвы. Ф.142. Оп.1. Д.2965.

Избачков Юрий Сергеевич
юрист, музеевед (Москва)

Рыбак Кирилл Евгеньевич,
доктор культурологии, ассоциированный научный сотрудник
Российского научно-исследовательского института
культурного и природного наследия имени Д.С.Лихачёва (Москва)
Email: rybak@mkrf.ru

© Избачков Ю.С., Рыбак К.Е., 2024

Статья поступила в редакцию 10.04.2024.
Публикуется в авторской редакции.

Открыть PDF-файл

Ссылка на статью:

Избачков, Ю. С., Рыбак, К. Е. Об одном малоизвестном факте из судьбы коллекции Плюшкина. – Текст: электронный // Журнал Института Наследия. – 2024. – № 2. – С. 49-54. – URL: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/654.html.

Наверх

Новости

Наши партнеры