2024/2(37)

Культурная политика

Аристархов В.В.

Общечеловеческие ценности
и конфликт цивилизаций

Волобуев С.Г.

Шаг вперед, два шага назад?
О проблемах научно-методического и учебно-методического обеспечения курса «Основы российской государственности».

Теоретические исследования

Степанов П.В.

Право, мораль и религия
в структуре социального регулирования.
Часть 1

Исторические исследования

Казанская К.К.

Новаторство в костюмах «Русских сезонов» в отечественном балете на европейской сцене в первой половине XX века

Прикладные исследования

Плещенко В.И.

Раскрытие темы бюджета и личных финансов в творчестве А.Н. Островского

Скороход А.А.

Исследование пяти печатных листов уникального ботанического атласа «Hortus Eystettensis»
1713-1750 гг. в отделе научной экспертизы ГОСНИИР

Музееведение

Избачков Ю.С., Рыбак К.Е.

Об одном малоизвестном факте из судьбы коллекции Плюшкина

Снеговская Е.А.

К проблеме развития культурного туризма в Запорожской области: краткая концепция интегрированного музея на берегу Азовского моря

Опубликован 04.05.2024 г.

Архив

УДК- 37(09) + 72(И5):293.1

Монгуш М.В.

Русское культурное наследие в Синьцзяне

Аннотация.Статья посвящена истории русской эмиграции в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая и наиболее значимым памятникам русской материальной культуры в этом регионе. Особое внимание уделяется истории создания православных храмов в Урумчи и Кульдже.

Ключевые слова: Синьцзян, русские в Китае, русское зарубежье, русское культурное наследие, русская диаспора, православные храмы.

Открыть PDF-файл

В начале 1990-х гг. мне посчастливилось быть одной из участниц Международного научно-исследовательского проекта «Сохранение природной и культурной среды во Внутренней Азии», который осуществлялся на базе Кембриджского университета Великобритании. В рамках проекта предусматривались полевые исследования в малоизученных регионах Внутренней Азии. Я решила поехать в Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) Китая. Этот регион привлекал меня по многим причинам. Во-первых, это один из крупнейших провинций страны с чрезвычайно богатой и неповторимой историей; достаточно вспомнить, что в древности по ее территории проходил Великий шелковый путь. Во-вторых, Синьцзян невероятно многообразен по этническому и конфессиональному составу; его населяют 47 национальностей, исповедующих не только мировые, но и множество национальных религий. В-третьих, именно здесь после окончания гражданской войны в России нашли приют несколько десятков тысяч русских, вынужденных покинуть пределы своей родины и отправиться в изгнание. Последнее обстоятельство особенно интересовало меня как историка-востоковеда, для которого любой сюжет, связанный с культурным наследием России за рубежом, казался не только достойным внимания, но тщательного изучения.

В Синьцзяне я провела около месяца. Не скажу, что мне тогда удалось собрать много материала по русскому культурному наследию, но в одном я убедилась окончательно: русский след в этом регионе довольно глубокий и он, к сожалению, малоизучен. В силу разных обстоятельств история русской эмиграции в Синьцзяне долгое время оставалась закрытой темой; отдельные ее аспекты мимоходом освещались в исследованиях советского периода, да и то в контексте проблем иного характера. А синьцязнские памятники русской культуры, история их возникновения, современное состояние почти не упоминаются в историографии Русского зарубежья. Во многом это объясняется тем, что этих памятников не так много и в архивных документах сведения о них практически отсутствуют.

Только в конце 1990-х гг. документы о Синьцзяне были рассекречены; у российских исследователей появилась возможность воссоздать историю русского зарубежья в этом уголке Китае. К настоящему времени опубликован ряд статей, монографий, мемуаров, посвященных как общим вопросам существования русской эмиграции в Синьцзяне, так и отдельным ее представителям (Аптекарь, 1998; Бармин, 1998; Трескин 1998, Попов 2001; Наземцева, 2002; Комиссарова, 2008).

В 2012 году по счастливому стечению обстоятельств я приехала в Синьцзян во второй раз и вновь окунулась в тему русского наследия в этом регионе. На этот раз у меня сложилась более полная картина об истории так называемых «синьцзянских русских», об их материальных памятниках, исчезнувших и сохранившихся до наших дней.

В настоящей статье представлена краткая история русской эмиграции в Синьцзяне и наиболее значимые памятники русской материальной культуры, которые сохранились или восстанавливаются в наши дни.

Формирование русской диаспоры

Появление первых русских в Синьцзяне относится, по одним данным, к 1850 г., когда томские купцы сообщали о китайских христианах в городе-крепости Кульдже, потомках русских казаков, плененных в 1685 г; по другим - к 1871 г., когда верхнее течение Или вошло в состав Российской империи, что послужило благоприятным обстоятельством для переселения сюда в будущем нескольких групп русских эмигрантов. Однако в 1879 г. весь Илийский край по Ливадийскому договору (о восстановлении власти китайского правительства в Илийском крае - М.М.) был передан Китаю, что не помешало русским, численность которых к тому времени достигла 2 тыс., остаться жить на прежних местах - в Кульдже, Чугучаке, Суйдуне и Урумчи. Исследователи отмечают, что в облике этих городов отчетливо прослеживается русское культурное влияние. Как правило, это ставни и резные наличники на окнах домов, потемневшие от времени скамейки у массивных ворот. От того времени в центре Кульджи сохранилось несколько зданий бывшего российского консульства, а русские домики ХIХ в. сегодня являются частью современного комплекса – отеля «Или» (Комиссарова, 2008: 426).

Вторая, более многочисленная волна русских поселенцев наблюдалась в 1917-1922 гг. В основном это были семьи белогвардейцев, представители купечества и крестьянства, не принявшие советскую власть в России. В это же время в Синьцзян вступили значительные по своей численности формирования Оренбургской и Семиреченской армий атаманов А.И.Дутова и Б.В.Анненкова, а также 4-го Оренбургского корпуса генерала А.С.Бакича. В их составе были и священнослужители: архимандрит Иона (Покровский), занимавший должность старшего священника дутовских частей, и служившие при отдельных частях священники Феодосий Солошенко и Григорий Штокалко. Длительное время русские воинские подразделения, как это было свойственно многим белогвардейским соединениям, оказавшимся в вынужденной эмиграции, сохраняли свою военную организацию.

В 1930-1940-х гг. хлынула новая волна русских эмигрантов, среди них было много гражданских лиц и крестьян, в том числе семиреченских казаков, бежавших от ужасов коллективизации. Именно в это время в Синьцзян попали и многие священники, оставившие большой след в истории русской диаспоры - протоиереи П. Кочуновский, М. Маляровский и др. (Попов, 2001: 194-201).

За счет этой волны образовалась довольно большая русская диаспора - около 50 тыс. чел. Позже многие из них вернулись в Россию, какая-то часть переехала в другие районы Китая, но несколько тысяч русских остались в Синьцязне. Последние в течение длительного времени жили в полной изоляции от русской и европейской культуры; им приходилось налаживать отношения с местными народами неханьского происхождения – уйгурами, дунганами, казахами, киргизами, монголами, татарами, мелкими этническими группами (чахары, дулане, галча, сибо, солоны, лобыки), а также с китайским руководством провинции.

В середине 1930-х годов на стороне китайского руководства выступила вся военная часть русской эмиграции; она участвовала в подавлении мусульманского восстания, разгоревшегося в Синьцзяне. Это обеспечило представителям русской диаспоры официальное получение гражданства Китая, а также равных прав и возможностей наряду с местными народами. Позже у них появились очаги русской культуры: различные эмигрантские организации, православные храмы, русские общественные клубы, театр, школы, гимназии и т.д. Все это создавалось с целью сохранения основ русской культуры и передаче их новому поколению, рожденному уже в эмиграции (Комиссарова, 2008:426; см. Наземцева, 2003). Многие русские женщины, вышедшие замуж за китайцев, продолжали придерживаться своей веры, крестили своих детей, причем мужья-китайцы им в этом не препятствовали, более того, по некоторым сведениям, сами китайцы принимали православие (Комиссарова, 2008:429).

Следует заметить, что в среде русской эмиграции было крайне мало интеллигенции, представителей творческих профессий - артистов, художников, писателей, поэтов. Основную массу составляли крестьяне, казаки и прочее трудовое население. Такой контингент, конечно же, не мог отличаться большой политической активностью; для него главным духовным центром, центром притяжения, была православная церковь.

Период после окончания второй мировой войны и прихода к власти в Китае коммунистов (конец 1940-х гг. - начало 1960-х гг.) ознаменовался выездом русских из Синьцзяна и угасанием русской жизни в этом регионе.

Чтобы представить сложный процесс образования, расцвета и угасания русской диаспоры в Синьцзяне, исследователи предложили выделить 4 наиболее заметных периодов в истории ее формирования.

Первый этап (1850-1920 гг.) характеризуется тем, что в Синьцзяне существовала русская диаспора как совокупность православного населения, живущего в чужой стране. Ее основу составляли сотрудники русских консульств, торговых представительств, священнослужители, обслуживающие русские храмы, и т.д. По мнению А.В.Попова, это была ещё не собственно эмиграция, а скорее русское население, живущее за пределами родины в силу служебных, торговых (командировки) и других причин (Попов, 2001: 194-201). Однако именно в это время была создана инфраструктура будущего русского анклава с православными храмами, русскими школами и учреждениями. Впоследствии это значительно облегчило жизнь новым эмигрантам из России, им не надо было все создавать с нуля.

Второй этап (1920 г. - конец 1940-х гг.) можно считать уже началом русской эмиграции в Синьцзяне. Главной причиной пополнения русской диаспоры было поражение белых в Гражданской войне в России. Эмигранты этого периода были представлены в основном военнослужащими, а также беженцами. Город Кульджа стал центром русской жизни: здесь была построена каменная церковь, русские школы и другие учреждения, сплачивающие выходцев из России.

Третий этап (конец 1940-х - начало 1960-х гг.) характеризуется массовым выездом русских из Синьцзяна. Некоторые из них выезжали в Советский Союз, другие – в Соединенные Штаты или Австралию. В это время происходит раскол внутри русской общины и он проходит по религиозной причине. Если до конца 1940-х гг. русские разъединялись на православных и сектантов, в основном старообрядцев и баптистов, то с 1940-х гг. раздел выражался в отношении перехода к юрисдикции Московской Патриархии (Попов, 2001: 198).

Четвертый этап (с начала 1960-х гг. по 1990-е гг.) характеризуется угасанием и исчезновением русской диаспоры в Синьцзяне. А.В.Попов по этому поводу пишет: «Это время культурной революции, время репрессий против русских, уничтожения церквей и надругательства над священниками. Оставшимся русским людям, по-видимому, пришлось не раз пожалеть о том, что они не выехали из Китая» (Попов, 2001:194-201) .

Начиная со второй половины 1990-х гг. в Синьцяне снова появились русские, но они, как считают ученые, представляют начало новой истории русских в этом регионе. Однако старая русская диаспора уже канула в лету, она никогда не возродится, но ее история навсегда вписана в анналы русского зарубежья.

Материальные памятники русской культуры

История русской эмиграции в Синьцзяне имеет ряд особенностей, которые непосредственно повлияли на историческую судьбу и специфику существующих здесь памятников. Они делятся на следующие группы: памятники православной культуры (прежде всего храмы); памятники, отражающие особенности повседневной жизни русских (жилые дома, кварталы и т.д) и кладбища.

Духовными центрами русской эмиграции являлись православные храмы и молитвенные дома. Всего в Синьцзяне было три православных церкви и два молитвенных дома: в Кульджа – одна церковь и один молитвенный дом, православный храм в Чугучаке, церковь в Урумчи и молитвенный дом в селе Кунец, недалеко от Кульджи. Для эмигрантов церковь являлась не только местом для молитвы и скорби, но и своеобразным центром общения. Без этой важной составляющей русская эмиграция вряд ли бы смогла выжить как единое целое, она бы растворилась в таком полиэтничном и поликонфессиональном регионе, как Синьцязн.

Первая русская церковь в Кульдже размещалась в одном из китайских зданий. В январе 1872 г. она была освящена во имя святого пророка Илии. В церковно-административном отношении храм в то время входил в состав Томской епархии. Томский Преосвященный владыка Платон прислал в Кульджу иеромонаха, тогда и началось постоянное богослужение.

С увеличением числа русских в Кульдже старый храм стал слишком тесен, поэтому было решено возвести новый каменный храм. Он был заложен летом 1875 г. и освящен 17 марта 1877 г. по благословению Туркестанского архипастыря, в ведении которого отошел этот приход. Храм был освящен местным протоиереем М. Путинцевым во имя святого пророка Илии. В кульджинском храме были собраны списки многих чтимых русских икон, так как по просьбе настоятеля многие архиереи, наместники монастырей и настоятели соборов прислали в Кульджу иконы, освященные у святых мощей или чудотворных икон как благословение новому храму. Всего было пожертвовано около 45 икон.

Постепенно рядом с храмом образовался целый русский квартал. Он был расположен на северо-западе от городской крепости, недалеко от р. Пимьчи-су. «Здесь же находились дом священника, доктора, казармы семиреченской казачьей сотни и лазарет, - пишет Е.Н.Комиссарова. - Православная церковь Кульджи – Свято-Никольский храм, единственный православный храм в городе – красовалась на открытой площадке» (Комиссарова, 2008: 425-426). Русские составляли основной приход храма. При каких обстоятельствах и в каких формах тогда протекала церковная жизнь, сейчас за отсутствием источников судить сложно. В Энциклопедическом словаре Брокгауза и Эфрона в статье «Кульджа» есть указание о существовании русской церкви. Был ли это храм, где постоянно служили, или только здание, где совершалось богослужение приезжим духовенством, свидетельств нет.

В 1915 г. в Кульдже был открыт домовый храм при русском консульстве. В 1938 г. на средства общины был построен постоянный храм, после того, как в 1957 г. скончался последний настоятель – священник Д. Лобов, в храме ещё несколько лет совершались службы мирянским чином. В 1960-е годы во время «культурной революции» храм сначала был закрыт, а позже разрушен. Из храма исчезла икона Табынской Божией матери, привезенная еще в 1920 г. атаманом А.И.Дутовым. До сих пор ее местонахождение неизвестно.

В 1992 году китайские власти восстановили за свой счет храм в Кульдже. Его освящение совершил в апреле 2003 г. прибывший из Казахстана игумен Вианор (Иванов). В 2010 году о. Вианор (Иванов) и о. Иосиф (Романов) с официального согласия местных властей совершили здесь молебен в день Рождества Христова.

Первый православный храм в столице Синьцзяна, в Урумчи, возник в самом начале ХХ века. Он сначала был при русском, а затем при советском консульстве; постоянные богослужения в нем не проводились. Из метрических книг следует, что в 1905 г. в нем служил о. Николай, назначенный из Пекина. Прослужил он меньше года. Где проходили богослужения и почему он служил так недолго — неизвестно. Позже для совершения богослужений приезжали священники из расположенных близ русско-китайской границы русских селений. Постоянного священника туда не назначали. В 1920-е годы сотрудники консульства намеревались сделать из храма клуб, но представители русской общины и китайское руководство выступили категорически против этого, что позволило храму еще какое-то время оставаться центром духовной жизни. Он прекратил своё существование в 1960 г. после отъезда в СССР последнего служащего в провинции священника игумена Софрония (Иогеля), а также подавляющего большинства прихожан.

В 1991 г. по ходатайству православного населения Урумчи правительство Синьцзяна построило взамен разрушенного храма новый, названный Никольским. Здесь нет служащего священника, богослужения мирянским чином и встречи для прихожан в храме проходят каждое воскресенье, а также по большим праздникам. Очень редко в Урумчи, как и в другие города провинции, приезжают православные священники из Казахстана, России или Австралии, для того, чтобы совершить таинства для местных прихожан, в большинстве своём являющихся потомками русских.

В 2009 году русской православной общиной г.Чугучака получено разрешение на строительство храма, которое будет финансироваться местным китайским правительством. В настоящее время регулярные богослужения совершаются в домах прихожан мирянским чином.

Таким образом, православные храмы в Синьцзяне практически восстановлены или восстанавливаются, но несмотря на это, они не действуют в полном объеме. Причина тому – отсутствие православных священников. Иными словами – нехватка кадров.

Из других русских памятников в Синьцзяне остался «русский квартал» в Кульдже. Недалеко от него, практически за чертой города, расположено русское православное кладбище. «С первого взгляда непонятно, где кончаются небольшие огороды и начинаются могильные холмики, - пишет Е.Н.Комиссарова. – Над каждой могилой установлены скромные памятники… Во время «культурной революции» кульджинское кладбище лишилось всех своих крестов и памятников, перестало быть мемориалом тысячам конкретных русских людей и превратилось в одну огромную братскую могилу. Лишь в последние годы над заросшим бурьяном холмиками снова стали подниматься кресты. Большинство могил восстановлено потомками кульджинцев, которые специально для этого вновь на короткое время возвращаются в провинцию» (Комиссарова, 2008: 431-432). В дни поминовения усопших на кладбище собирается достаточно много народа; рядом с кладбищем возведена небольшая часовня.

Помимо кладбища в Кульдже, в Синьцязне имеется другое русское кладбище – Доржинки, расположенное недалеко от Суйдуна. Именно на этом кладбище похоронен атаман Оренбургского казачьего войска А.И.Дутов.

Таким образом, несмотря на то, что основная часть русских покинула Синьцзян в 1940-е и 1960-е гг., материальные памятники их культуры оказались весьма живучими. Более того, они вновь восстанавливаются. Новому поколению русских, приехавших в провинцию после 1990-х гг., предстоит открыть новую страницу в истории русской эмиграции в Китае. Это тем более актуально сейчас, когда отношения между Россией и Китаем вышли на новый качественный уровень и очевиден тот факт, что этим двум странам выпала роль ведущих держав в третьем тысячелетии.

ЛИТЕРАТУРА

1. Аптекарь, П. Белое солнце Синьцзяна // Родина. – 1998. – № 1.

2. Бармин, В.А. СССР и Синьцзян 1918–1941 гг. – Барнаул, 1998.

3. Комиссарова, Е.Н. Проблемы изучения памятников культуры русской эмиграции в провинции Синьцзян в Западном Китае // Изобразительное искусство, архитектура и искусствоведение русского зарубежья. – СПб., 2008.

4. Наземцева, Е.Н. Из истории белой эмиграции в Синьцзяне. Генерал-лейтенант А.С.Бакич // Четвертые востоковедческие чтения памяти С.Г.Лившица: Материалы IV региональной конференции. Барнаул, 26 апреля 2002 г. – Барнаул, 2002.

5. Наземцева Е.Н. Сотрудничество властей провинции Синьцзян с белогвардейской эмиграцией в период подавления мусульманского восстания (30-е гг. ХХ в.)// Китай: шансы и вызовы глобализации. Тезисы докладов ХIV международной научной конференции «Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы» (Москва, 23-25 сентября 2003 г.). – М., 2003.

6. Трескин Н.С. О жизни и о себе // Россияне в Азии. Литературно-исторический ежегодник // Центр по изучению России и Восточной Европы. Торонтский университет. – 1998. – № 5.

7. Попов А.В. Русская диаспора в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая // Национальные диаспоры в России и за рубежом в XIX-XX вв. – М.: Ин-т рос. истории, 2001.

© Монгуш М.В., 2016.

Материал поступил в редакцию 03.04.2016.

Монгуш Марина Владимировна,
доктор исторических наук,
ведущий научный сотрудник, Российский научно-исследовательский институт
культурного и природного наследия им.Д.Лихачева (Москва),
e-mail: monmarvas@mail.ru

Опубликовано: Журнал Института наследия, 2016/2(5)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/76.html

Наверх

Новости

Наши партнеры