2024/1(36)

спецвыпуск

ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА

Материалы исследований

Аболонкова И.В.,
Заятдинов Д.Ф.,
Новокрещенова К.Ю., Юдникова А.Е., Райко Г.В.

Опыт геомеханического мониторинга Томской писаницы в 2022–2023 гг.

Гизей Ю.Ю.

Перспективы номинирования наскального искусства Томи
в Список объектов Всемирного наследия

Горяев В.С.

Музей-заповедник «Томская Писаница»: возвращение от «культурологического музея» к «хранилищу объектов культурного наследия»

Ковтун И.В.

Нижнетомский очаг наскального искусства

Моор Н.Н., Аболонкова И.В., Горяев В.С., Селецкий М.В., Онищенко С.С.

Предварительные результаты исследования археологического контекста Томской писаницы

Москвина Е.А.

История сохранения и музеефикации писаниц на Томи
по документам Государственного архива Кузбасса

Орлова Е.А.

Старинные русские сёла и деревни предполагаемого достопримечательного места «Наскальное искусство р. Томь»

Сазанова К.В.,
Зеленская М.С., Власов Д.Ю.

Методические подходы к защите археологических памятников Притомья от биологических повреждений

Селецкий М.В., Соколов П.Г.

Каменная индустрия памятника Писаная I: предварительные результаты технико-типологического анализа

Шереметова С.А.,
Шереметов Р.Т.

Географические и флористические особенности бассейна реки Томь

Опубликован 15.03.2024 г.

Архив

УДК 821.161.1

Ненарокова М.Р.

Роль заглавия, эпиграфов и комментариев в структуре книги Д.П.Ознобишина «Селам, или Язык цветов»

Аннотация. Статья посвящена структуре первой русской книги о языке цветов «Селам, или Язык цветов» Д.П.Ознобишина. Основная часть книги состоит из трех текстов – вступительной статьи, рассказывающей о том, что такое язык цветов и почему для России такое явление малохарактерно; поэмы, иллюстрирующей применение языка цветов на Востоке, как это понималось европейцами, и собственно словаря языка цветов. Эти тексты существуют в обрамлении второй группы текстов (заглавие, эпиграфы, посвящение, постраничные сноски, примечания, приложение). Каждый вид текста среди текстов второго ряда имеет свое определенное значение в общей структуре книги, все эти тексты вместе делают книгу Ознобишина справочником по культуре Востока для европейского читателя.

Ключевые слова: компаративные исследования, русская литература, европейская литература, Дмитрий Ознобишин, Восток, структура текста, заглавие, эпиграфы, посвящение, постраничные сноски, примечания.

Открыть PDF-файл

Дмитрий Петрович Ознобишин (1804–1877), поэт и переводчик с нескольких европейских, а также с восточных языков, в 1830 г. опубликовал книгу под названием «Селам, или Язык цветов» [7]. Книга эта имеет сложную структуру: она состоит из трех взаимосвязанных частей. Вступительная статья рассказывает о том, что такое язык цветов и почему для России такое явление малохарактерно. Вторая часть, поэма из числа «гаремных трагедий», иллюстрирует применение языка цветов на Востоке, что соответствует европейским представлениям об этом культурном явлении. Третьей частью книги стал собственно словарь языка цветов. Эти части существуют не сами по себе, но в обрамлении целого комплекса текстов второго ряда, взаимодействующих с основными. К текстам второго ряда можно отнести заглавие, два эпиграфа – к первой и третьей частям книги, постраничные сноски ко всем трем частям, примечания ко второй части, то есть к поэме, приложение к третьей части.

Название книги «Селам, или Язык цветов» сразу сообщает, какое явление описывается в книге и к какой традиции описания этого явления обращается автор. Язык цветов представляет собой систему символов, при помощи которой можно выражать различные чувства, в основном, положительные. Роль слов в языке цветов исполняют растения. Как культурное явление язык цветов сложен, у него много источников – как европейских, так и восточных. На рубеже XVIII – XIX вв. язык цветов был признанным фактом русской культуры. Его можно найти и в изобразительном искусстве, и в литературе, особенно – в поэзии. Обращениями к языку цветов отмечен весь XIX в., и даже в XX – XXI вв. можно обнаружить, что интерес к нему не пропал.

В изложении истории языка цветов существовало два направления. Авторы книг по языку цветов могли рассказывать, что этот язык был равно известен и «на востоке», и «в Европе», но не раскрывали его истоков. Таких книг было довольно много. Гораздо меньше было книг, где как источник языка цветов называется игра, о которой писала в своих «Турецких письмах» (опубликованы в 1763 г.) леди Мэри Уортли Монтагю, жена британского посла в Турции. Она рассказала об игре, забавляясь которой красавицы в гаремах объяснялись друг с другом при помощи композиций из растений[6, 37, 61-64]. Игра состояла в том, что определенным растениям, пряностям, фруктам, жемчугу соответствовали небольшие стихи, выражавшие те или иные чувства, и, передавая друг другу композиции из растений, плодов и.т.д., участники игры могли читать зарифмованные послания друг друга. Игра эта называлась «Селам», и помещение этого слова в название книги указывает на то, к какому направлению принадлежит автор книги. Интересно, что даже если книгу разделить на три части и издать их по отдельности, заглавие подойдет любой из частей. Возможно, поэтому поэма – вторая часть книги – не имеет отдельного заглавия, а только посвящение «К …» [7, 19].

Мысль о восточном происхождении языка цветов поддерживается и эпиграфами, которые расположены симметрично в структуре книги и относятся к ее первой и третьей частям.

Оба эпиграфа взяты Ознобишиным из иностранных источников, причем первый дан в его собственном переводе на русский язык, второй приведен по-французски. В обоих случаях ссылка на источник весьма приблизительна.

Эпиграф к вступительной статье звучит следующим образом: «Иногда глаза ее горели от радости, встречая или иссохшие ноготки, или те горькие и красные цветы, придающие обманчивый блеск свой пустыне» [7, 4]. Отсылка к источнику такова: «Эпикуреец, соч. Мура». Речь здесь идет о романе Томаса Мура (1779-1852), знаменитого английского или ирландского поэта, автора «Ирландских мелодий» и восточной поэмы «Лалла Рук». Роман «Эпикуреец» («The Epicurean. ATale») был написан Муром в 1827 г, но в русском переводе появился лишь через три года после публикации ознобишинского «Селама» (1833). Надо полагать, что Ознобишин прочел роман по-английски, и сам перевел нужную цитату. Действие романа происходит в Египте времен императора Валериана, то есть в III веке. Герой романа, молодой грек Алкифрон, последователь Эпикура, в поисках истины приезжает в Египет, большая часть романа описывает таинства египетских культов. При том, что язык цветов в романе используется довольно часто, для эпиграфа Ознобишин выбирает внешне не самую выигрышную цитату. Алкифрон, готовящийся к крещению, и его невеста Алете, христианка, бегут от преследующих их язычников-египтян, скрываются в маленьком христианском скиту в пустыне, живут там порознь, временами встречаются и прогуливаются вместе. ВовремяэтихпрогулокАлетеразвлекаетсясобираниемцветов: «… sometimes her eyes sparkled on finding, perhaps, a stunted marigold, or one of those bitter scarlet flowers that lend their dry mockery of ornament to the desert» [5, 198]. Английское существительное marigold имеет два значения: «ноготки» и «бархатцы». В языке цветов ноготки означают «заботы», а бархатцы – «мимолетное счастье», так что вне зависимости от того, какое именно растение имеется в виду, упоминание его подсказывает читателю, что история любви завершится трагически. Как кажется, Ознобишин выбрал эту цитату не столько из-за значения самого упоминающегося цветка, сколько из-за описываемой ситуации: девушка собирает букет и радуется, находя определенный цветок. Вводная статья как раз посвящена так называемому «русскому Селаму» [7, 13], как пишет Ознобишин, и автор надеется привлечь «внимание прекрасного пола» [7, 6] к своей книге: его «любезные читательницы» [7, 13] – это «красавицы-девицы» [7, 11], «любители и любительницы ботаники» [7, 16], то есть те, чьи глаза вполне могли загореться от радости при виде растения, интересного с точки зрения ботаники или языка цветов.

В эпиграф последнего раздела, собственно, самого словаря языка цветов, вынесена французская цитата, подписанная лишь именем «Азз’Эддин Эльмокаддесси» [7, 59].

Это цитата из книги «Птицы и цветы» (арабск. «Раскрытие тайн в изречениях птиц и цветов») средневекового писателя, имя которого более правильно произносится как Изз ад-Дин ал-Мукаддаси (ум. 1280). Он – автор ряда богословских и суфийских сочинений на арабском языке, родом из Иерусалима, отсюда его нисба (именование по городу) – ал-Мукаддаси, Мукаддас – одно из арабских названий Иерусалима. Текст книги ал-Мукаддаси был опубликован Гарсеном де Тасси в 1821 г. по-арабски и по-французски. Поскольку Ознобишин учил арабский язык, он книгу знал. Книга состоит из небольших рассказов, в переводе названных аллегориями. Каждый рассказ посвящен одному растению, птице, даже животному, и представляет собой их монолог. Цитата взята из аллегории «Ромашка»; ромашка сравнивает цвет лепестков и серединки своего цветка со стихами Корана: одни стихи светлы, смысл других темен. За монологом ромашки и следует цитата, ставшая эпиграфом: «Если ты в состоянии понимать символы, поднимись и иди воспользуйся теми, которые тебе предложены: иначе ты спишь, потому что ты не можешь истолковывать природу, которая тебе показывает здесь все свои чары: но должно признать, твое невежество весьма преступно» [4, 36-37]. При помощи этого эпиграфа автор предупреждает читателя о двух вещах: о том, что отказ учиться понимать природу может рассматриваться как сон разума, и о том, что следующие страницы книги содержат символы, которые предоставляет человеку природа, и их истолкование.

Оба эпиграфа полностью соответствуют частям книги, которые они предваряют, тем не менее, они служат и всей книге в целом, поддерживая идею, выраженную в заглавии: селам, язык цветов, имеет восточное происхождение, более того, он воплощает всю восточную мудрость: Древний Египет с его таинственной религией, мудрость арабов, а для тех, кто более начитан, возможно, еще и Палестину.

Несмотря на то, что эпиграф к словарю Ознобишина взят из арабской книги, хотя и в переводе на французский, сам текст словаря к арабской литературе отношения не имеет. В первом предложении книги Ознобишин сообщает: «Немецкая книжка, напечатанная в 1823 г. в Берлине, была главным источником предлагаемого издания» [7, 5]. Сноска дает название немецкого оригинала: «Язык цветов, или Значение цветов в восточной манере» [7, 5]. Из названия следует, что немецкий оригинал претендует на стилизацию под восточный текст, но таковым не является. Одно из ранних изданий этого текста носит более бесхитростное название: «Аллегории цветов» [1, 4-6; 2, 41-43].

Остальные сноски в книге можно объединить в две группы по их значению для раскрытия смысла текста. Первая группа по большей части относится к вводной статье и поэме, вторая - к поэме и словарю цветов. Примечания к поэме, неотъемлемый элемент второй книги, тематически связаны с первой группой сносок; приложение к словарю цветов является важным дополнением ко второй группе.

Первая группа сносок связана с культурой и реалиями Востока, причем Восток понимается широко: в сносках упоминаются Турция, Индия, Цейлон, Йемен (второе название «счастливая Аравия»), даже Япония.

Ссылки к вводной статье сами могли бы рассматриваться как зерно самостоятельного материала о языке цветов, в них объясняется, что такое «Селам Восточный, основанный единственно на рифме» [7, 13]. Существительное «рифма» выделено курсивом, читатель должен сосредоточиться на этом основном признаке турецкого языка цветов. В сноске к приведенному отрывку текста читатель находит примеры, иллюстрирующие эту мысль. В последующих сносках Ознобишин перечисляет известные ему сочинения, где можно найти записи селамов. Самым ранним может, пожалуй, считаться книга Виньо «Турецкий письмоводитель», изданная в Париже в 1688 г.; самым поздним сочинением оказывается немецкая книга «Стамбул, или Константинополь, как он есть», изданная в 1827 г. Это путевые заметки Вильгельма фон Людеманна [7, 14]. В тексте поэмы селам также упоминается, более того, дается пример составления «цветочного письма» и ответа на него. Общее объяснение, что такое селам, сопровождает стихи: «...Селам Прекасный/ Манящий свежестью цветов,/Был языком любови страстной...» [7, 42-43]. Оно гласит: «На Востоке (где женщин не обучают письму, боясь, чтобы они из этого не сделали злоупотребления) цветы, пепел, маленькие камешки и проч., выражают чувствования двух сердец чрез посредство всесветного Меркурия – старухи. Пепел означает «горю для тебя»; пучок цветов, перевязанный волосами, – «похить меня и убежим», но что значит маленький камешек, – того ничем другим нельзя выразить» [7, 43].

Большинство ссылок первой группы относится ко второй части книги, к поэме. Так, поэма открывается посвящением даме, имя которой не называется:

Бесценный друг! в уединенье
От светских бурь укрылась ты!
Тебе Природа – наслажденье;
Предмет любви твоей – цветы.
Как Пери нежная Востока,
Ты пьешь их чистый аромат,
И, в сладкой думе одинока,

На них лелеешь милый взгляд [7, 19-20].

Содержание первой же сноски переносит читателя на некий обобщенный Восток, каким он представлялся европейцам: «Пери – существа воображаемые, населявшие мир наш за две тысячи лет до сотворения Адама; ниже ангелов, но превосходнее людей. Индейцы и другие народы Восточные представляют их в виде женщин, живущих в цветах радуги, питающихся одним благоуханием роз и ясминов и порхающих в облаках ароматных» [7, 19]. В сносках раскрываются не только мифология, но и географические представления, сведения о восточных благовониях. Так, в тексте поэмы упоминается «Емена аромат бесценный» [7, 24], а в сноске к этой строке дается пояснение: «Благовония Йемена – счастливой Аравии, издревле были славны» [7, 24]). Авторитетом здесь является Священное Писание [7, 24]. Строку «Галанги светлые струи» [7, 25] в качестве комментария сопровождает следующее объяснение «Галанга – galengamajoretminor. Чистое масло цветов галанга, получаемое нами из Индии, редко и драгоценно» [7, 25]. Отсылка к книге «Toilette de Flore» [7, 25] – «Туалет Флоры, очерк растений и цветов, которые служат для украшения дам» (Париж, 1771) позволяет узнать, что Ознобишин почерпнул сведения о масле галанга из французской книги косметических рецептов. Объясняются и поэтические образы, например, роза в поэме выступает как «Подруга соловья» [7, 32] со следующим комментарием: «Подруга соловья – роза. Любовь соловья и розы прославлена поэтами Востока: Гафицом [Хафиз – М.Н.], Саади, Жами [Джами – М.Н.]» [7, 32]. Среди обычаев, которые считает нужным прокомментировать Ознобишин, находим игры – не только селам, но и «фальгу», о которой Ознобишин пишет так: «Сия игра, обыкновенная в Сералях. Востока, состоит в том, что играющие бросают друг в друга просто рукою или из трубки красную пыль, называемую фальгу, которая вдруг осыпает всего с головы до ног» [7, 39]. Поэма снабжена примечаниями, вынесенными в конец текста.

Примечания ко всей поэме немногочисленны, поскольку понять восточные реалии, которые Ознобишин вводит в текст поэмы, читателю помогают постраничные сноски. Отличительной чертой примечаний является их объем. Постраничные сноски не могут быть слишком пространными, иначе, занимая слишком много места на странице, они будут отвлекать читателя от поэтического текста. Напротив, помещая примечания после текста поэмы, автор может делать их сколь угодно длинными – прозаическими или поэтическими. Например, описание весны на берегах Тигра снабжено двумя сопроводительными текстами – подстрочными сносками и примечанием, помещенным после поэмы.

Однажды (это было утром
В прекрасный месяц Фервардин),
Роса сверкала перламутром
На сребряных листах раин;
Нилики в венчике лазурном
Дремала нежная пчела;
Цвет сбросив бледный, вся в пурпурном
Роскошно альма зацвела [7, 44-45].

Из трех растений в приведенном отрывке прокомментировано два – нилика, некая «Cephalica Индейцев, потому так названная, что пчелы спят в ее цветочках» [7, 44], и альма, некое дерево, обычно покрытое «пурпуровыми цветами» [7, 45]. Этим растениям нет аналогов среди привычных для европейца цветов и деревьев, они явно не описаны в справочных изданиях, которые были доступны Ознобишину. Латинское название первого растения приводится предположительно, научное название второго Ознобишин не указывает. Упоминание «прекрасного месяца Фервардин» должно сообщать читателю, знакомому с книгами о Востоке, что события, описываемые в последней части поэмы, происходят весной, а для тех, кто этого не знает, в сноске говорится: «Так называется иногда Март у Персиян» [7, 44]. Однако картина, изображаемая Ознобишиным, не несет примет весны, хоть сколько-нибудь привычных для русского читателя. При помощи комментария к строке «в прекрасный месяц Фервардин» [7, 44], помещенного в раздел «Примечания», поэт делает изображение весенней природы – «описание весны» [7, 51] – более полным и традиционным: «В то время весна раскидывала в пиршественной зале садов изумруд своих зеленеющихся растений и покрывала розовые беседки мантиею, сотканною из тысячи цветов разнообразных. Высокие кустарники были украшены тиарами и венцами, образованными из почек и цвета розы; и облечены в одежду из свежих листьев. Ивы, тополи, сосны и яворы движением своих ветвей производили приятную мелодию: меж тем как розы, блистающие по берегам источников, довершали полноту картины сего пленительного собрания прелестей природы. Облака, подобно юным чашникам, орошали своею прохладною влагою луговины цветов, а весенние ветерки свевали с поверхности сада дурные травы и зимние терния» [7, 51]. Источником этой цитаты, как указывается в самом начале комментария, является «История Шаха Надира Могаммеда Магади» [7, 51], и название этой книги отсылает нас к упомянутой выше постраничной сноске к этой же строке [7, 44], где приводится название этого текста: «Histoire de Nader Chahpar Jones». Имя «Jones» указывает на переводчика, английского востоковеда, по большей части индолога, Уильяма Джонса (1746-1794), сочинения которого в России чаще всего читали по-немецки и по-французски. Таким образом, постраничные сноски и комментарии исполняют еще одну роль: позволяя определить круг чтения автора, они раскрывают перед читателем его научные интересы.

Другая группа сносок предоставляет читателю информацию собственно о растениях, которая позволяет соединить литературу и ботанику. Первая сноска такого рода появляется в конце первой части (вводной статьи): «Ныне так много критиков, так легко попасть под журнальную опалу! Для них в особенности помещена мною на обертке мимоза». Комментарий к этому отрывку таков: «Mimosapudica. – Не тронь меня» [7, 17]. Тут же приводится сокращение «Lynn.», «Линней» [7, 17]. Читателю, таким образом, сообщают, что название растения приводится по классификации Линнея. Большое количество подобных сносок сопутствует поэме, причем в сноске могут сочетаться цитата из литературного произведения и отсылка к классификации Линнея. Примером может послужить строка «Сирига дышит при луне,/ Шипами острыми покрыта» [7, 31]. В комментарии сообщается: «Mimosasiricha. Linn. «Так нежный цвет Сириги развертывается на грубой и покрытой иглами ветви. Калидас». Цитата, скорее всего, приводится по немецкому переводу драмы Калидасы «Саконтала», сделанному Форстером, имя которого также упоминается в сноске [7, 31]. Растение «Mimosasiricha» в современной ботанике называется акацией серебристой, или акацией подбелённой (Acаcia dealbаta).

Сноски, содержащие только ботаническую информацию, относятся к третьей части книги (словарю языка цветов). Обычно они состоят из названий растения на русском, французском, немецком, редко английском языках. Обязательно приводится латинское название по классификации Линнея, причем все латинские названия находятся в приложении, которое так и называется «Латинские названия растений» [7, 113 -132]. Вот примеры обычных сносок:

Глазки веселые. – Если б это было для меня. Комментарий: Троичная трава.Violatricolor. Stiefmütterchen [7, 68].

Душица. – Все радуется моему благополучию. Комментарий: Материнка, радость гор. Origanumvulgare. Lajoiedesmontagnes [7, 70].

Тем не менее, обязательным является именно латинское название, по нему, пользуясь приложением, можно найти русское и иностранные названия растений в словаре языка цветов: «Это – полагал я – будет приятно для любителей и любительниц Ботаники, которые весьма часто затрудняются в переводе Латинских имен цветов на русский язык» [7, 16]. Роль второй группы сносок и Приложения состоит в том, что образованному читателю открывается ранее неизвестная или забытая часть собственной культуры, культуры народной. С другой стороны, народные названия получают признание как часть культуры образованных людей.

Притом что каждый вид текста второго ряда имеет свое определенное значение в общей структуре книги, все они вместе делают книгу Ознобишина справочником по культуре Востока, «мини-энциклопедией Восточной жизни», подобно тому, как пушкинского «Евгения Онегина» называли «энциклопедией русской жизни».

ЛИТЕРАТУРА

[1] Allegorie der Blumen //  Conversationsblatt. Zeitschrift fuer Wissenschaftliche Unterhaltung. – 1819. – №1. – Р. 4–6.

[2] Allegorie der Blumen // Conversationsblatt. Zeitschrift fuer Wissenschaftliche Unterhaltung. – 1819. – №4. – Р. 41–43.

[3] Die Blumensprache, oder Bedeutung der Blumen nach orientalischer Art. – Ein Toilettengeschenk. Achte vehrmerte Auflage. 1823. – Berlin. – Р. 32.

[4] Camomille // Les Oiseux et les Fleurs, allegories morales d’Azz-Eddin Elmocaddessi, publiees en arabe avec une traduction et des notes, par M.Garsin. – P., 1821. – 240, [123].

[5] Moore Th. The Epicurean. – Chicago, 1890. – Р. 238.

[6] Seaton B. The Language of Flowers. AHistory. – L., 1995. – Р. 236.

[7] Ознобишин Д.П.Селам, или Язык Цветов. – СПб., 1830. – С. 132.

© Ненарокова М.Р., 2014.

Статья поступила в редакцию 01.12.2014.

Ненарокова Мария Равильевна,
доктор филологических наук, старший научный сотрудник,
Институт мировой литературы им. А.М.Горького РАН (Москва),
e-mail: maria.nenarokova@yandex.ru

Опубликовано: Журнал Института наследия, 2015/1.
Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/1/3.html

Наверх

Новости

Наши партнеры