2024/1(36)

спецвыпуск

ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА

Материалы исследований

Аболонкова И.В.,
Заятдинов Д.Ф.,
Новокрещенова К.Ю., Юдникова А.Е., Райко Г.В.

Опыт геомеханического мониторинга Томской писаницы в 2022–2023 гг.

Гизей Ю.Ю.

Перспективы номинирования наскального искусства Томи
в Список объектов Всемирного наследия

Горяев В.С.

Музей-заповедник «Томская Писаница»: возвращение от «культурологического музея» к «хранилищу объектов культурного наследия»

Ковтун И.В.

Нижнетомский очаг наскального искусства

Моор Н.Н., Аболонкова И.В., Горяев В.С., Селецкий М.В., Онищенко С.С.

Предварительные результаты исследования археологического контекста Томской писаницы

Москвина Е.А.

История сохранения и музеефикации писаниц на Томи
по документам Государственного архива Кузбасса

Орлова Е.А.

Старинные русские сёла и деревни предполагаемого достопримечательного места «Наскальное искусство р. Томь»

Сазанова К.В.,
Зеленская М.С., Власов Д.Ю.

Методические подходы к защите археологических памятников Притомья от биологических повреждений

Селецкий М.В., Соколов П.Г.

Каменная индустрия памятника Писаная I: предварительные результаты технико-типологического анализа

Шереметова С.А.,
Шереметов Р.Т.

Географические и флористические особенности бассейна реки Томь

Опубликован 15.03.2024 г.

Архив

Беспалова Т.В.

Механизмы сохранения/воспроизводства нематериального культурного наследия на примере русской песни

Аннотация. Статья посвящена социокультурным механизмам воспроизводства нематериального наследия на примере русской песни.Русское нематериальное наследие перестало в полном объеме воспроизводиться не только на государственном уровне, но и на межпоколенческом и индивидуально-личностном.Необходимо шоу-бизнес взять под государственный контроль, позволяющий вернуть на эстраду настоящее национальное песенное искусство.

Ключевые слова: нематериальное наследие,русская народная песня,русский романс, духовное песнопение, хоровое искусство.

Открыть PDF-файл

«Я отрицаю за музыкой мысль, тем более какую-то философию…»
Г.Свиридов

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что русское нематериальное наследие перестало в полном объеме воспроизводиться не только на государственном уровне, но и на межпоколенческом и индивидуально-личностном. Об этом свидетельствует большое исследование, проведенное в мае 2015 года журналом «Русский репортер» «Какие песни мы поем и какими стихами говорим?»

Русских песен среди социологических данных нет – есть советские песни и современные российские песни, хотя ключевые слова приближаются к народному культурному коду: любовь и смерть, война и родина, свобода и бунт, молитва, но не несут в себе русской интонации и мелодии.

Уместно напомнить очень точные слова Валентина Распутина: «Покажите какие песни вы поете, и я скажу, что вас ждет впереди» - так мог бы ответить тот, к кому обратились бы за судьбой народа. Для этого не надо быть оракулом.

«…и я скажу чем вы больны - продолжил бы другой, не будучи врачом»

«и я увижу, во что вы веруете, чему поклоняетесь, знаете ли вы границу между добром и злом» - мог бы подхватить третий [18, с.248].

Действительно, настоящая русская песня редко появляется в концертных программах телевидения, нет передач о русском фольклоре, русское песенное искусство срастется с бизнесом, для которого главное – формат, унификация, стандартизация, песня уже не объединяет людей, не пробуждает историческую память за редким исключением в день Великой Победы, русское песенное искусство не востребовано молодежью.

Социокультурные механизмы воспроизводства и освоения нематериального наследия в качестве отдельного предмета исследования представлены в работах И.К.Кучмаевой при обсуждении мировоззренческого аспекта процесса наследования культуры, его стиля и компенсаторно-релаксационной функции (не потерявших до сих пор своей актуальности).

Философско-методологический анализ культурного наследия И.К.Кучмаевой выявил необходимость дополнения идеологической заданности освоения культурных ценностей социологическими и аксиологическими аспектами в рассмотрении механизмов культурного наследования [9, с.10].

В работах И.А.Ильина обоснована самобытность русского художественного восприятия, наследование которого позволяет определить особенности сознательного и стихийного освоения русских культурных ценностей в целом и русской песни в частности [6, с.255].

П.И.Ковалевский обращает внимание на полезность в национальном воспитании песен и музыки, которые воспроизводят историю прошлого, геройские подвиги предков и т.д. В народных школах они (музыка, песни, танцы) должны быть обязательными [8, с.207].

В философско-культурологическом и теоретико-музыкальном аспектах важны размышления Г.В.Свиридова о самобытности русского музыкального языка, русского хорового пения как национально-музыкальной идеи русского народа и русской культуры (творческая идея ничего общего не имеет с рациональной идеей, идеей, придуманной композитором, настоящий творец мыслит русской природно-песенной интонацией, исходящей из живого слова и мелодии) [20, с.191, 745].

В.А.Гаврилин обращал внимание на (это сохранилось до сих пор) пренебрежительное отношение к русской народной музыке, отсутствие пропаганды русского фольклора и классической русской песенности (многоголосия без сопровождения). Композитор многократно публично выражал свою обеспокоенность современным эстрадным пением, которое в основном подражательно, обращено не к чувствам, а к инстинктам человека, т.е. подпадает под определение Л.Толстым псевдоискусства, разрабатывающего три темы – физиологии, гордости собой и недовольства жизнью. Духовное и прекрасное в данном случае воспроизводству и наследованию не подлежит [5].

Подобная реакция на имитацию воспроизводства русского песенного наследия характерна подлинным мастерам эстрады Шаляпину Ф.И.(«Страницы из моей жизни…»), М.Магомаеву (советский баритон), С.Захарову, Т.Петровой, Е.Смольяниновой и другим.

Вместе с тем, проблема воспроизводства и культурного наследования русского песенного творчества еще не стала предметом отдельного философско-культурного и культурологического анализа, что не позволяет адекватно актуализировать русскую песню в системе национально-культурного наследования.

Объектом научного исследования является русское нематериальное культурное наследие, предметом – социокультурные механизмы его воспроизводства и наследования (на примере русской песни).

Цель научного исследования заключается в философско-культурологическом анализе русской песни как формы национального самосознания и духовности, для достижения которой предполагается решение следующих задач:

- философски концептуализировать идеи И.А.Ильина, Г.В.Свиридова, В.А.Гаврилина, касающихся самобытности русского художественного восприятия и созерцания;

- актуализировать русскую песню как культурную форму в контексте социокультурных механизмов освоения русского национального культурного наследования на личностном и институциональном уровнях.

Теоретико-методологическая база исследования включает в себя принципы философско-культурного и культурологического анализа, аксиологический и цивилизационный подходы, герменевтический, структуралистский и детерминистский методы, методы конструирования и моделирования культурно-цивилизационной идентичности наследования русской песни как культурной формы духовности.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования состоит в философском обосновании модельного варианта воспроизводства и наследования русского нематериального культурного наследия, который может стать методологической основой для разработки государственной культурной стратегии сохранения русского песенного и хорового искусства, их востребованности в национальном образовании и воспитании.

В условиях глобализации способность любой нации к выживанию и сопротивлению чужим культурным образцам обеспечивается, прежде всего, сохранением культурной самобытности. Национальные культурные ценности уникальны и неповторимы по формам выражения.

Великий русский композитор и мыслитель Г.В.Свиридов подчеркивал, что русская нация это поющая нация, без хорового пения не было ни свадьбы, ни церковного праздника, ни прощания. Исчезновение пения, особенно хорового пения, для Свиридова – симптом угасания русской культуры, знак того, что с русским человеком происходит что-то неладное [20, с.314-315].

По поводу русского пения остались свидетельства одного англичанина-путешественника, относящиеся к концу XVIII века: «Во время моего путешествия я был поражен удивительной любовью русского народа к пению – крестьяне, исполнявшие обязанности ямщиков, взобравшись на козла, тотчас начинали напевать и пели, не переставая несколько часов: ямщики поют от начала станции до конца; солдаты поют во время похода; крестьяне поют во время работы; не раз среди вечерней тишины я слышал, как неслись песни из окрестных деревень» [Цит. по 16, с.13].

Хотя и тяжело жилось на Руси, но русский человек пел всегда и везде. «Песня – это праздник сердца, это просьба-молитва души, это торжественный поклон Господу, это горестный поминный плач по ушедшим, это страх перед забвением, предупреждение и остережение живущим» [12].

С нашей точки зрения, для понимания сути русской песни как культурной формы национального самосознания и духовности важное методологическое значение имеет философско-культурологическая концепция самобытности художественного творчества русского народа И.А.Ильина, в которой обращение человека к искусству интерпретируется с позиций душевной установки и духовного созерцания.

Русское художественное восприятие основано на русском созерцании, которое по И.А.Ильину имеет четыре основных источника: 1.русское пространство с его открытым равнинным горизонтом, русская природа со всеми ее причудами (томящая душу весна, грозовое лето, волшебная завеса туманов осени, суровость снежной мглы и морозов зимы) – все это приглашает душу человека к мечтательному созерцанию, снимает с нее напряжение.

2.По-русски пылкая, эмоциональная славянская душа со своими пристрастиями и внутренними зарядами, нейтрализуемые суровостью народной судьбы и громадой пространства. Поэтому, миролюбиво-добродушно-созерцательный настрой русской души всегда тосковал по искусству во всех его ипостасях, прежде всего, по песне.

3.Исторически сложившееся многообразие этносов, предполагавшее глубокий синтез как творческую слиянность множества в единство, при котором ни в коем случае не исчезло бы индивидуальное. Для русского человека искусство изначально создавалось как символизация жизненно необходимой задачи (духовной и политической), а художественное произведение (предмет искусства) воплощало живой символ нужной интеграции.

4.Христианская религия во всем ее греко-православном своеобразии, которая указала русскому искусству путь к цели, наполнив его духовным созерцанием сердца как представлением о самом важном в жизни и священном – созерцании Божественного и выражение его всевозможными художественными средствами проистекают из духа православного благочестия.

Таким образом, указанные четыре источника позволили И.А.Ильину определить истинное предназначение русского художественного восприятии и творчества [7, с.58-65].

В русском восприятии искусство – это не игра, задуманная для потешных забав, развлечений и светской болтовни; не отделка и украшение жизни; искусство должно говорить русскому человеку о чем-то важном – речь идет о мудрости жизни и мира, схваченных сердечным созерцанием. Это ответственнейшее служение свободного и скромного пророчества, духовное очищение [7, с.71-72].

Порыв к органическому единству в красоте пронизывает собою все русское искусство, образом и символом которого, по И.А.Ильину, является русское хоровое пение как символ свободного творческого единства, когда индивидуальное, оставаясь свободным, имело свой собственный голос, не подавлялось ни извне, ни изнутри, а наоборот – оригинально пело бы свою партию в хоре.

Ильин подчеркивает при этом своеобразие русского хорового пения: всегда на четыре голоса, в свободной, но в музыкальном отношении безупречной манере, с вариациями, украшающими мелодию, поет русский крестьянин. Благозвучие в многоголосии – таков хор русских певцов, которые не являются профессионалами [7, с.63].

Эвристическая и эпистимологическая значимость ильинской концепции самобытности художественного творчества русского народа подтверждается творческой деятельностью и философскими размышлениями великого русского композитора и мыслителя Г.В.Свиридова. Новый музыкальный язык как возрождение национальной традиции, базировался у Свиридова на двух основаниях: русском фольклорном наследии и православной церковной духовности, что позволило ему не только сохранить, но и возвысить русский музыкальный код, русскую культуру и русский народ. Свиридов сам дал объяснение своему дару и таланту: «Для меня Россия – страна простора, страна песни, страна печали, страна минора, страна Христа» [3, с.6].

В чем же Г.В.Свиридов солидарен с философскими рассуждениями И.А.Ильина? (Нам неизвестно, был ли он знаком с работами философа по самобытности русской культуры). Во-первых, признанием существования самобытной русской народной музыки (народная песня, сопровождавшая праздники, обряды, трудовые процессы, творцами и исполнителями был сам народ, воспевавший события национальной истории, мир и войну, печали и радости) с присущей ей исключительно самобытной богатейшей ладовой основе.

Во-вторых, свиридовская музыка исходит из живого слова (такое слово композитор находил в русской поэзии), для того, чтобы заставить жить его – нужна мелодия и соответствующая ему интонация. Однако без религиозного отношения к миру искусство теряет глубину, душу, смысл и значение, Божественное. Оно утратило в наше время, по мнениию композитора, и Человеческое, обратившись в Механическое, инстинктивно-животное, безмелодично-ритмичное, примитивное [3, с.195, 503].

В-третьих, оценкой русского хорового пения как национальной гордости, красоты и величия русской культуры, духовного возвышения русского народа. Свиридов отмечает в хоровом искусстве вечно живое музыкальное воплощение самого духа народа, его особенности, душевного склада среди других народов; внутренне погружение в таинство бытия, выходящее за пределы богослужебного.

В-четвертых, по мнению А.Б.Вульфова, Свиридов на творческом уровне, музыкальным языком сформулировал русскую национально-музыкальную идею: решительный отказ от ложных авторитетов и ценностей, решительный прорыв из «вавилонского плена и тьмы египетской», скачок к корневой системе музыкально-поэтических образов, музыкально-литературной традиции, интонационной системе.

Свиридов первый осмелился в 50-е годы 20 века написать музыку на слова Есенина, обратился к глубинной русской поэзии, создал новый тип русской песенной оратории, в которой гениальная простота слита с национальной интонационной системой. Он не цитирует фольклорный материал, а мыслит природно-песенной русской интонацией.

Свиридову принадлежит заслуга создания целого направления, вернувшего русской музыке ее роль органа национального самосознания, опирающегося не на национальные амбиции и себялюбие, а на духовные идеалы древнерусского искусства и на Пушкина [3, с.381, 745-746].

Об этом свидетельствует «Запевка» Свиридова на слова Игоря Северянина:

О России петь – что стремиться в храм

По лесным горам, полевым коврам…

О России петь, что весну встречать,

Что невесту ждать, что утешить мать…

О России петь – что тоску забыть,

Что Любовь любить, что бессмертным быть!

В.Н.Минин в своих воспоминаниях о Свиридове ставит рядом с композитором только Гаврилина В.А., «Который также по-своему слышал Русскую жизнь и также по-своему ее понимал. Только у Свиридова музыка – это всегда некая икона, к которой человек должен стремиться, а у Гаврилина – это земная жизнь, но опоэтизированная» [3, с.200-201].

В.А.Гаврилин также считал хоровое искусство одним из самых великих чудес света и одним из самых великих искусств – хор замечателен тем, что для тог, чтобы добиться прекрасного слитного пения, люди, собирающиеся вместе, должны обязательно слушать и слышать друг друга. Хор – это модель братского общества, когда люди живут, не выскакивая друг перед другом, а выравниваются на один лад [2, с.302].

В.И.Федосеев в своих воспоминаниях представлял творчество Гаврилина как композитора от Бога, потому что он велик своей глубинной русскостью, естественным продолжением высоких духовных и эстетических традиций его родной земли, велик своей простой сердечностью, соединяющей красивейшие мелодии с духом народа [22, с.206].

Таким образом, самобытное художественное творчество русского народа неразрывно связано с русской песней, русским хоровым пением как культурными формами русского национального самосознания и духовности. Актуализация в современном российском социокультурном пространстве русского фольклорного и церковно-православного музыкального наследия великих русских композиторов Г.В.Свиридова и В.А.Гаврилина будет способствовать сохранению душевного строя и духовного созерцания русского народа, самобытности русской культуры.

Исходя из русской музыкальной традиции в трактовке И.А.Ильина, в которой задачей русской песни является возвышение человеческой души, ее очищение, молитвенная наполненность, светлая эмоциональность, проанализируем и обобщим социокультурные механизмы воспроизводства русской песни, сохраняющие культурную индивидуальность русского народа в условиях постмодерна и глобализации.

Особый интерес в данном контексте вызывает творчество русской певицы Е.В.Смольяниновой, обладательницы необыкновенного голоса и самобытной манеры исполнения. В ее репертуаре представлены русские народные песни из самых разных уголков России, старинные русские романсы, духовные стихи и баллады песни самой певицы на стихи Михаила Лермонтова, Александра Блока, Бориса Пастернака, владыки Иоанна Сан-Франциского(Шаховского), игуменьи Таисии(Солоповой), Сергея Бехтеева, Николая Туроверова и других поэтов.

К народной песне Е.Смольянинова пришла не через народный хор, не через институт, где разъясняют, как петь, а через освоение фольклорного наследия и песенной интонации в исполнении простых русских крестьян. Своей учительницей она считает псковскую крестьянку-певицу Ольгу Федосеевну Сергееву, творческий опыт которой свидетельствует о божественном происхождении человеческого голоса и убеждает в огромной духовной значимости обычной праведной жизни простого человека.

Е.Смольянинова считает свою встречу с О.Сергеевой даром божьим. Размышляя о традиции, народной песне, русском фольклоре Е.Смольянинова задается вопросом – почему наши песни никому не нужны? Почему традиция – мертва? Что с нами произошло? Прежде всего, по причине потери самих себя. Человек не может что-то обретать, воспроизводить, наследовать (особенно если это касается прекрасного), если он себя не встретил. Разве может песенное искусство быть востребованным, если некому его воспринимать, если практически исчезла «русскость» из культуры? Е.Смольянинова убеждена в необходимости воспринимать свое прошлое с любовью и сердечной созерцательностью. Невозможно возродить традицию, не полюбив ее, невозможно петь, позабыв о своих близких.

Обращение Е.Смольяниновой к русскому фольклору позволило ей в творческом плане понять и применять следующие неочевидные истины:

Русские народные песни проникнуты живо традицией, силой творческого духа, даром животворящего начала. Принято, однако, народную песню считать проявлением язычества в русской культуре. На самом деле здесь нет противоречия: человеку дано, не отрываясь от своего народа пребывать в христианской традиции, что гораздо выше, чем только национальное, но не надо забывать и последнего.

Русская душа действительно поющая и русские люди испытывают в песне особые переживания, хотя в последнее время русские перестали слушать и слышать песни, не поют как прежде. Вопрос о возрождении русской певческой традиции созрел, но пение само по себе, пение без Бога – бессмысленно, поскольку в нем, как ни в чем другом, выражается божественное происхождение человеческой души [4, с.185-187].

В традициях русской культуры у каждой песни есть свое место и свое время. К примеру, песни, которые народ исполнял во время жатвы, ни в коем случае не пели под Рождество – Господь дал время и благословил нас ему следовать: всему свой час. Ощущение священного времени еще сохранилось в храме: на Рождество не будут петь успенскую. Народная песня точно соответствовала сезонам в жизни человека, она из того же божественного источника. Стремление воссоздавать «старину» по науке (собрать старушек в национальных костюмах в избе, пить чай и распевать любые песни в любое время) – это суррогаты и муляжи, убивающие, а не возрождающие народную традицию, не раскрывающие тайну русской песни.

Подмена русской народной песни в советское время происходит двумя путями: а) заменой ее городскими, фабричными, колхозными песнями, пропагандистской направленности, исполнявшимися мощными орущими голосами по радио (доходило до парадоксов – Ой, ты швейная машинка, научи меня, как жить… Не мать-сыра земля, а швейная машина…) б) стиранием русского звука – когда человек поет, он звучит сам, участвует в звучании Вселенной. Человек раньше был раскрыт миру, звуки были дарованы Небом, они не требовали «музыкальной грамоты», услышанное оставалось в душе и передавалось детям из уст в уста. Сегодня акустическое пространство заполнено до отказа агрессивными грохочущими ритмами, заглушающими собственный голос русского человека – стирается грань между одушевленным и неодушевленным [14].

Первоначальное освоение Е.Смольяниновой народного фольклора на концертной эстраде за почти 30 лет творчества привело к появлению в ее репертуаре городского романса и духовных стихов как вершины живой народной традиции.

Духовная песня это тоже исповедание сердца, которое есть и в народной песне, и в городском романсе, и в светских песнях. Романс дарит красивую, столетиями выверенную форму, в которой чувства могут расположиться, не мучая, а доставляя эстетическое удовольствие. Искренние и простые чувства превращаются в таинственные и возвышенные, становится понятно, что не существует отдельно простого или сложного, душа человека космична. Романс – европейское изобретение, но отзывчивая русская душа вдохнула в него столько любви и откровенности, что появился самостоятельный жанр русского романса. Примечательна встреча Е.Смольяниновой с игуменшей Варварой из Пюхтицкого монастыря в Эстонии, куда певица приезжала сразу после концерта. Матушка, узнав об этом, сказала – несите сюда гитару и попросила спеть. После исполнения духовных песен, она спросила: «Что Вы еще поете?» - «Романсы» - «Вот их и пойте – это же все человеческое и этого не надо гнушаться. Православный человек должен быть всегда в радости, и в светских песнях – красота Божьего мира».

Для Е.Смольяниновой уникальность русской культуры заключается в таком несомненно русском качестве, как покаянность – это та доминанта, которая присутствует в национальном культурном наследии. Стремление русского человека покаяться дарит ему особый взгляд на самого себя и свои поступки (даже у разбойника просыпается душа, которая плачет под тяжестью собственных грехов) [19].

Другая особенность – это беззлобный русский юмор, с его иронией и самоиронией (деревенские рассказы Василия Шукшина, бухтины вологодские Василия Белова). Певица отмечает, что шукшинские рассказы читает, плача и смеясь одновременно, потому что в них нет места для унижения и зубоскальства, нет вульгарности, пошлости и потакания низменному. А есть лишь всеобъемлющая жалость к себе и героям – простым русским людям.

Е.Смольянинова замечает, что никогда не слышала ни от одной бабушки-певуньи никаких разговоров о России, о Родине, о русской нации, духовности и бездуховности. От таких вопросов они всегда удивленно замолкали. А рассуждали просто: «Деревня у нас хорошая, люди работящие, а песни очень красивые…» [13, с.27].

Наше обращении к творчеству русской певицы Е.В.Смольяниновой подтверждает методологическую значимость философско-культурологической концепции И.А.Ильина на личностном уровне освоения русского песенного наследия и музыкальной традиции.

Творческий путь певицы (русская народная песня, русский романс, духовные песнопения, церковное хоровое пение) совпадает с ее духовным развитием и созерцанием. Не случайно Е.В.Смольянинова имеет опыт песенного исполнительского сотрудничества с мужским камерным хором «Пересвет», Волжским оркестром народных инструментов имени Калинина, хором Свято-Данилова монастыря (Праздничный мужской хор Синодальной резиденции Патриарха Московского и Всея Руси), поет в церковном хоре одного из московских храмов.

Сохранение и воспроизводство песенного наследия на уровне русского хорового пения демонстрирует прежде всего Кубанский казачий хор, двухсотлетие которого недавно отмечала вся Россия. Его художественный руководитель, фольклорист (доктор искусствоведения), композитор и дирижер Захарченко Виктор Гаврилович отмечает первоначальную широкую творческую амплитуду этого коллектива: пели народные казачьи песни, хоровые произведения русской классики, хоровую западную классику, пели в школе, занимались духовным воспитанием, сбором и обработкой русского фольклора.

Прежняя миссия певческого хора продолжается и в настоящее время – налажена работа научного центра фольклора и этнографии (собрано 120 тысяч единиц фольклорного материала), подготовлены свои доктора и кандидаты наук, открыта школа-студия для детей с пятилетнего возраста и т.п.

Русское хоровое пение, по мнению В.Г.Захарченко, это форма национального самосознания, направленная на сохранение этноса с тремя составляющими: православная вера, русский язык, традиционная культура. Есть высокое искусство народа, где слезы, где потрясения, где правда [1].

В народной песне важно усвоить мелодию, лад, гармонию, многоголосие, но самое главное, подчеркивает В.Г.Захарченко, научиться ее чувствовать. Часто выпускников консерватории нельзя принять в состав хора по этой причине – в них нет развитого чувства души песни (учат технике звукоизвлечения, интонированию и т.д., а жить в песне, чувствовать ее – не учат).

Еще одна проблема русского хорового пения связана с композиторской обработкой народной песни – интерпретация и конкретизация темы, усложнение за счет различных средств выразительности, использование полифонии. В.Г.Захарченко признается, что раньше и он делал такие обработки и радовался, что каждый куплет развит, обогащен, песня развивается все сложнее и красивее. На самом деле, такими технологиями убивается душа народной песни, академические хоры (например Сибирский, Уральский, хор им.Пятницкого) показывают русскую песню в искусственном виде, в обработке. Талантливая обработка не должна нарушать искренность, непосредственность, правду бытования народного напева [15, с.240-241].

Особая миссия в сохранении и развитии традиции русского пения принадлежит церковным хорам, которые в своем репертуаре объединяют русскую духовную музыку и светские произведения. К примеру, мужской хор Московского Сретенского монастыря, объединяющий в своем составе профессионалов, совмещающих концертную деятельность с богослужением.

Песенный репертуар хора составлен по благословлению отца Тихона, поскольку в России богатая романсовая и песенная традиция, она развивалась и в советский период истории, в то время как церковная музыка была под запретом. По его мнению, при атеистическом режиме молитвенные чувства сублимировались в музыку.

Многие культурные и музыкальные критики согласны с тем, что такое явление, как Сретенский хор, - это свидетельство подлинного возрождения культуры, преодоление. Понятно, что на таком пути ждет немало искушений. Современная культура соблазняет молодого талантливого человека: ты молод, ты силен, у тебя все получится, жизнь коротка, торопись прославиться, выйти «в люди». Традиционная культура, напротив, предлагает старые, как мир вечные рецепты: доброе вино должно настояться…нельзя срывать еще незрелый плод…недостаточно укоренившееся растение может не выдержать студа и зноя…каждому цветку нужен умелый садовник.

В той или иной степени хористы отрекаются от своего личного творчества, умирают для своего «я». Тем самым они воскресают со Христом на богослужении, с героем русского эпоса на концертах. Ведь подлинная поэзия, отраженная в русской песне, рождается через сострадание, в котором «эго» умирает. Под пение хора Сретенской обители не страшно и на смерть пойти.

- Религиозный аспект присутствует и в народных песнях, ведь часто в них говорится о смерти и страдании – говорит наместник монастыря отец Тихон. Мотив умирания и воскресения наиболее ярко предстает в русских казачьих песнях, которых не случайно так много в репертуаре Сретенского хора. Одна из таких песен «Любо, братцы, любо…» наиболее любима публикой в исполнении хора и его солиста Дмитрия Белосельского.

В таких песнях, духовное и, прежде всего, монашеское, сливается со светским и, в первую очередь, воинским. И разорвать эту взаимосвязь невозможно. Неразрывна она – как земля и небо. Отец Тихон считает, что такие песни не пессимистичны, а напротив являются гимном победы над смертью. Здесь нет места депрессии. Это очень реалистичный взгляд на жизнь и смерть. Если, конечно, вы верите в Бога [29]…

Возрождение традиции русского хорового пения, прежде всего, связано не только с красотой звука, главным становится красота распетого слова, речь идет о разной красоте – в первом случае она заключается в движении телесном, во втором – в движении духовном, в помысле, особом произношении слова, в представлении, как это слово должно цениться людьми [10, с.203].

На таком культурном фоне требует понимания и обсуждения феномен современной песни, которая резко отличается от русской музыкальной традиции отсутствием смысла, косноязычием в выражении чувств, отсутствием образности, убожеством, тюремной лексикой – формат, избегающий мелодичности и нежности голоса, тем любви к родной земле, отчему дому и матери, дружбы и верности.

«Литературная газета» в 2006-2007 годах (одна из немногих) организовала дискуссию о современной песне, обобщение итогов которой позволяет выявить некоторые особенности этой «музыкальной формы» и ее значения для сохранения и воспроизводства традиции русского пения. Ю.Поляков главный редактор «Литературной газеты», открывший дискуссию, очень точно формулирует тезис о предназначении песни: мощнейший инструмент формирования общественного сознания, выстраивания системы нравственных ценностей и жизненных ориентиров.

Известно, что песня была важнейшим оружием в политической борьбе – во время гражданской войны красные, кроме всего прочего, позаимствовали мелодии некоторых старорежимных песен, присочинив к ним новые слова и использовали для утверждения новой цивилизации.

Представляют интерес два суждения: а) скажи мне, какие песни ты напеваешь, и я тебе скажу кто ты; б) всякое серьезное государство должно заботиться о том, какие песни поют и слушают его граждане – умный народ глупые песни не поет, он либо отторгает навязываемую ему нелепицу, либо сам непоправимо глупеет, а затем исчезает из Истории [17].

Конечно, нельзя не отдавать себе отчет, что в советские времен партия и правительство всегда зорко следили за тем, чтобы в стране звучали бодрые песни. Кропотливым трудом нескольких поколений большого отряда талантливых композиторов и поэтов был создан своего рода огромный цитатник на все случаи жизни. И это все при обязательном преобладании в музыкальной и словесной доминанте маршевого ритма. При этом, однако, официальное песенное искусство, превратившееся в могучую социалистическую индустрию, предусматривало для потребляющей массы довольно широкий ассортимент, включающий и лирические песни. Все стороны этого жанра были строго регламентированы – от «В буднях великих строек» или «Песня о тревожной молодости» до «Ясной ночкой весенней при луне» или «Ландыши». Песни эти, несмотря на их жесткую идеологическую установку, имели достаточно высокий художественный, моральный, а также профессиональный уровень, впоследствии полностью утраченный [5].

Примечательно участие А.Городницкого по приглашению М.Е.Швыдкого в телевизионном шоу «Лучшая песня XX века» в качестве эксперта (наиболее популярные песни представлялись в весьма оригинальном исполнении – песню военного времени «Давай закурим, товарищ, по одной» пела Лолита, а знаменитые «Подмосковные вечера» - хор Турецкого) – победила под яростное отплясывание и пение О.Газманова (явная фонограмма) песня «Ты морячка, я моряк». На наш взгляд, этих двух размышлений вполне достаточно, чтобы согласиться с заключениями одного из участников дискуссии: не надо путать жанры. Шоу-бизнес оценивают как некую разновидность искусства. Но это именно бизнес, и покровительствует ему не музы, но Меркурий. Задача шоу-бизнеса – минимизировать затраты и максимизировать прибыль. Только и всего. «Фабрика звезд», все эти лолиты, юлианы, петюни и прочие анастасии вовсе не певцы-певицы, а продукт массового потребления [11].

Вывод один – пора шоу-бизнес взять под государственный контроль, позволяющий вернуть на эстраду настоящее национальное песенное искусство за пределами программ «Фабрики звезд», «Точь-в-точь» и т.д., опошляющих русскую песню и препятствующих освоению русского культурного наследия.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Великий Захарченко // Завтра. 2011. №44

[2] Гаврилин В.А. Слушая сердцем… Статьи. Выступления. Интервью. СПб., 2005.

[3] Георгий Свиридов в воспоминаниях современников. М., 2002.

[4] «…Глас моления моего» // Духовный собеседник. 2005. №3-4

[5] Городницкий А. Яд в наши уши // Литературная газета. 2007. №5

[6] Ильин И.А. Основы христианской культуры. СПб., 2004. С. 255

[7] Ильин И.А. Собрание сочинений. Т. 6. Кн. III. М., 1997.

[8] Ковалевский П.И. Русский национализм и национальное воспитание в России. М., 2006.

[9] Кучмаева И.К. Культурное наследие: современные проблемы. М., 1987.

[10] Легко ли быть молодым… М.,1989.

[11] Литературная газета. 2007. №6

[12] Личутин В.В. Домнушка К Белому морю за песнями // Завтра. 2012. №39

[13] Луконин С. Чарующий ангельский голос // Литературная газета. 2004.

[14] Милосердов Ю.Ю. Что это за «красота»? Евгения Смольянинова о тайне русской песни // Русский Дом. 1998. №12.

[15] О чем в песне поется // Легко ли быть молодым… М., 1989.

[16] Острецов В.М. Россия на перепутье: историко-философские очерки. М., 1990. С. 13.

[17] Поляков Ю. Песней - по жизни // Литературная газета. 2006. №52.

[18] Распутин В.Г. Культура: левая, правая где сторона // Легко ли быть молодым… М., 1989.

[19] Русская песня как бальзам для души // Славянка. 2010. №7.

[20] Свиридов Г.В. Музыка как судьба. М., 2002.

[21] Чесноков С. Встречи прошлого с будущим. - URL: http://choir.pravoslavie/82.htm

[22] «Этот удивительный Гаврилин…» СПб., 2008.

© Беспалова Т.В, 2017.

Статья поступила в редакцию 10.04.2017.

Беспалова Татьяна Викторовна,
доктор философских наук, кандидат политических наук,
ведущий научный сотрудник,
Российский научно-исследовательский институт
культурного и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Москва).

Опубликовано: Журнал Института Наследия, 2017/2(9)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/137.html

Наверх

Новости

Наши партнеры