2024/1(36)

спецвыпуск

ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА

Материалы исследований

Аболонкова И.В.,
Заятдинов Д.Ф.,
Новокрещенова К.Ю., Юдникова А.Е., Райко Г.В.

Опыт геомеханического мониторинга Томской писаницы в 2022–2023 гг.

Гизей Ю.Ю.

Перспективы номинирования наскального искусства Томи
в Список объектов Всемирного наследия

Горяев В.С.

Музей-заповедник «Томская Писаница»: возвращение от «культурологического музея» к «хранилищу объектов культурного наследия»

Ковтун И.В.

Нижнетомский очаг наскального искусства

Моор Н.Н., Аболонкова И.В., Горяев В.С., Селецкий М.В., Онищенко С.С.

Предварительные результаты исследования археологического контекста Томской писаницы

Москвина Е.А.

История сохранения и музеефикации писаниц на Томи
по документам Государственного архива Кузбасса

Орлова Е.А.

Старинные русские сёла и деревни предполагаемого достопримечательного места «Наскальное искусство р. Томь»

Сазанова К.В.,
Зеленская М.С., Власов Д.Ю.

Методические подходы к защите археологических памятников Притомья от биологических повреждений

Селецкий М.В., Соколов П.Г.

Каменная индустрия памятника Писаная I: предварительные результаты технико-типологического анализа

Шереметова С.А.,
Шереметов Р.Т.

Географические и флористические особенности бассейна реки Томь

Опубликован 15.03.2024 г.

Архив

Беспалова Т.В., Заяц П.В.

Коммуникативная база дестабилизации социальной ситуации и ценностные константы современного российского общества

Аннотация. В статье анализируются проблемы развития современного российского общества, его ценностные константы, рассматриваются качественные характеристики коммуникативных предпосылок дестабилизации социальной ситуации на фоне искусственного формирования исторической памяти. Авторы обозначают набор кодов российского общества, описывают реальность в системе координат коммуникативного управления и акцентируют внимание на внешних факторах дестабилизации общественной жизни в стране. Предлагается прогноз развития социальной ситуации и эффективный сценарий предотвращения угроз и социальных рисков развития России.

Ключевые слова: гуманитарное знание, междисциплинарность, социальная диагностика и прогнозирование, публичное администрирование, коммуникативное управление, ценностные константы, коды российского общества.

Открыть PDF-файл

2017 г. – столетие Великой Октябрьской социалистической революции или октябрьского большевистского переворота. К сожалению, нет ясности и однозначности ни в когнитивно сложном, – в гносеологических характеристиках этого важнейшего исторического события, повлиявшего на судьбы миллионов, ни в простом, – в его наименовании.

Это событие, его оценка постоянно сопровождается бурными страстями, непримиримыми спорами ученых и жестким ломанием копьев в ходе общественно-политических дискуссий.

В каком случае нация припоминает революционные события или перманентно их проживает, не откладывая в пласт исторической памяти?

Почему по прошествии 100 лет тема продолжает беспокоить не только профессиональных политиков и ученых-обществоведов, но и лидеров общественного неформалитета.

Насколько реальны социальные предпосылки цветной революции в России в 2017/2018 годах? Запущены ли нравственные коды социальной дестабилизации общества современной России? Каковы возможные сценарные угрозы рисков, а также ­– варианты их предотвращения?

На сегодняшний день слишком очевидно желание ряда сил разного характера, как-то в свою пользу сыграть на столетии событий осени 1917 г., выстроив тот или иной социальный миф, фантом и публично его интерпретировать через призму современных событий и явлений, происходящих в российском обществе.

Прежде всего, напомним идею Ю. Самарина о том, что «принудить к покорности, страхом восполнить недостаток сочувствия, воспретить всякое проявление общественного суда, привить к детям язву официальной лжи и заглушить в них всякую искренность, к стыду человечества, можно, хотя не надолго» [1]. Не живя в век информационного потокового контента он предвидел его негативные последствия для сознания человека.

Духовно-нравственное измерение русской цивилизации связано с набором определенных ценностей и смыслов. Русская цивилизация всегда выстаивала под натиском разнообразных угроз благодаря великой миссии русского народа, православного воинства, Русскому Духу.

Современный период развития российской государственности требует придания новых стимулов давно сформировавшимся культурно-цивилизационным смыслам и ценностям.

Преодоление псевдоценностей, духовного обнищания имеет сейчас для России особую значимость, только в этом случае нация сможет решить стоящие перед ней глобальные исторические задачи, – долгая большая дорога. И куда идти? Здесь очень много символизма. Ф.Достоевский писал то, что «нет, уж лучше просто большая дорога, так просто выйти на нее и пойти и ни о чем не думать, пока только можно не думать. Большая дорога – это есть нечто длинное-длинное, чему не видно конца – точно жизнь человеческая, точно мечта человеческая. В большой дороге заключается идея…В подорожной конец идеи…» [2].

Юбилей революции как никогда обнажает неудобные для обсуждения темы: кто победил в гражданской войне, которая стала следствием революции, можно ли считать победу большевиков исторической закономерностью, почему раскол на «красных» и «белых» до сих пор не преодолен, кому ставить памятники, возможна ли контрреволюция по прошествии 100 лет.

В одном из писем Великой Княжны Ольги Николаевны приводятся слова Государя, которые можно считать его завещанием, обращенным к народу России: «Отец просит передать всем, кто ему остался верен и тем, на кого они могут повлиять, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильней, но что не зло победит зло, а только любовь».

В таких условиях, верно отмечает И.А.Ильин – нам необходимо сосредоточиться на том, что мы утратили. Мы утратили, прежде всего, национальную идею, консолидирующую идею как таковую. Потерян главный ориентир русской цивилизации – Вера (православная и вера в Россию как объект национальной гордости и преданности). Национальная элита России на сегодняшний день не готова брать на себя ответственность за происходящее. Солидарности, ощущения единства нашего общества не возникает, кроме отдельных праздничных (9 мая).

Бегство России от своей русскости (быть русским – значило быть православным) привело с одной стороны к маргинализации русского национально-патриотического движения, с другой стороны к усилению позиций антироссийских сил. Выдержать серьезное испытание нового геополитического передела мира в условиях потери цивилизационного субъекта России, противоречивости исторической памяти, использовании болевых точек нашей истории в инструментальных целях различными политическими силами, разрушении основ образовательной и культурной системы России – очень сложно.

Февральской революции предшествовало превращение монархического (православного) мировоззрения в формальность – сейчас возрождение духовно-нравственных констант в российском обществе часто характеризуется тем же формализмом, эпатажем, провокациями, имитацией, разрушая и без того хрупкую ткань русского духа, чувства и воли.

Прежде всего, это касается одной из жизнеутверждающих ценностей русского человека – служения – служения Богу, родине, семье.

Потеря имперской идентичности привела к рассеиванию ее на мелкие псевдоидентичности (то же самое произошло с религиозной идентичностью). Эта ситуация будет сохранять себя до тех пор, пока разобщенный социум не обретет новой идентичности, подобной прежней.

Патриотическое воспитание граждан в России приобрело государственный масштаб с 2000-х годов, однако остается одной из важнейших проблем государственной политики до сих пор. В.Путин сказал «Патриотизм – это национальная идея России». Ценность служения России действительно является определяющей для русского [3] человека, но это не означает буквального чересчур активного формирования патриотизма госструктурами – всегда есть красивые дороги, которые ведут к той же цели, без произнесения ее вслух. Главная проблема в том, что государство вторгается в очень тонкую сферу – сферу любви, возникновение которой не может быть обусловлено даже нравственным законом и уже тем более законом федеральным. В качестве примера: Юности честное зерцало (1717 год) – вторая часть посвящена правилам поведения для «младых отроков» и девушек или Кодекс чести русского офицера, принятый в начале XIX века – подобные формы духовно-нравственного воспитания были намного тоньше, деликатнее и эффективнее.

Неужели нельзя выработать что-либо подобное для молодежи с учетом исторического времени?

Формирование любой добродетели может послужить актуализации зла, если происходит не так, не там, некстати. Если формирование патриотизма будет связано с чуждым русскому человеку содержанием, конструироваться не адекватными технологиями, будет пафосным, формализованным, грубым и безграмотным – тогда противоположный эффект патриотического воспитания обеспечен.

Человек любит, не имея причин, вопреки всему, любит «до» (как писал Н.Бердяев) осмысления подвигов и величия России.

Можно ли научить человека молиться? Можно ли научить человека любить?

«Только свободно можно веровать и любить... свобода не просто «даруется» сверху: она должна быть принята, взята и верно осуществлена снизу. Дарованная сверху, она может стать «напрасным даром»: внизу ее недооценят, неверно истолкуют и употребят во зло. Человек должен понять ее природу: ее правовую форму, ее пределы, ее взаимность и совместность, ее цель назначение: мало того он должен созреть для того, чтобы верно осознать ее нравственные и духовные основы. Если этого не будет, то он превратит свободу в произвол, в «войну всех против всех» и в хаос» [4].

Религиозный тип идентичности – самый сложный. Путь к Богу, как и обретение родины – это интимный процесс, непостижимая тайна, которую вдруг решили разгадать.

Молодежь не должна громогласно заявлять о своем патриотизме, стремиться выстроить карьеру («гламурный патриотизм»), всячески встраиваться в социальные лифты с целью реализации собственных проектов, заявлять о своем лидерстве (проекты «Лидер года», «Я патриот» и другие)– корысть, тщеславие, гордыня – эти и другие ценностные ориентиры отчасти подменили в последнее время истинные патриотические ценности (любовь, верность, бескорыстие, уважение, милосердие, терпеливость, смирение, трудолюбие, целомудрие).

Самым эффективным средством воспитания истинного патриота является возвращение достойного статуса образованию, науке и русской культуре.

Тогда не будет необходимости в столь частом использовании понятия «патриотизм», которое при подобном инструментальном использовании теряет свой подлинный смысл. Как иногда говорят, «мы не знали слов «патриотизм», «героизм» – мы просто так жили». Это очень важное по глубине высказывание, особенно в контексте недавней инициативы Ассоциации предпринимателей по развитию бизнес-патриотизма «Аванти» о создании Дня патриотизма (6 августа – в годовщину введения продуктового эмбарго против Запада), когда уже есть день России, день Конституции, день Народного единства.

Патриотические практики в России никогда не были связаны с публичным внешним символическим выражением (скорее это свойственно американской традиции) [5]. Более того, для русского человека – патриотизм это духовное понятие, прежде всего, поэтому обозначение подобной даты, связанной с экономическим положением страны, вряд ли будет поддержано обществом. Лучше тогда создать по предложению академика Д.С.Лихачева – День русской культуры.

Модель поведения человека в России всегда выстраивалась в соответствии с мечтой, которую молодежь желала реализовать. Получалось /не получалось – другой вопрос, но было стремление покорить неведомые вершины, достичь невозможного, реализовать несбыточную мечту. Есть ли сейчас возможность у молодежи для фантазии, для созерцания? Вряд ли. Молодежь занята поиском выгодной работы с целью жизненного обеспечения. «Люди отвергли созерцание, потому что трезвый прозаический «ум» презирает человеческую «фантазию» и считает, что самое важное в жизни есть «эмпирическое» и «прозаическое» Они вытеснили из жизни начало совести потому что ее живоносные призывы и укоры совершенно не укладываются в контекст хладнокровных расчетов и планов» [6].

Смысл жизни – казалось бы – какое отношение имеет эта проблема к реальности предпосылок революции в России. Речь идет не просто о смысле жизни отдельного человека, семьи – речь о смысле бытия нации, цивилизации, России как самобытного живого организма. Слом базовых принципов русской идентичности, дезориентация России в историческом пространстве, идеологическое противостояние внутри политического пространства России – все это привело к масштабным изменениям.

Речь сейчас идет о будущем России, в целом о будущем русской цивилизации, русской культуры.

«Человечество попыталось за последние два века создать культуру без веры, без сердца и без совести; и ныне эта культура являет свое бессилие и переживает свое крушение» [7].

К.Н.Леонтьев точно подметил одну из главных функций культуры и искусства – удержание, замедление человеческого падения: «Все менее и менее сдерживает кого-либо религия, семья, любовь к Отечеству, – и именно потому, что они все-таки еще сдерживают, на них все более обращаются ненависть и проклятия современного человечества».

В информационный век любая классическая религия, в том числе, и Православие отходит на второй план. Но… в обществе церковь подсознательно играет огромную важнейшую социальную роль. Она, беря на себя функции социального контроля, институционально регламентирует критерии добра и зла, красоты и безобразия, чести и позора. Жизнь пронизана религиозной обрядовостью. Русский человек – это набожный человек, повседневно связанный с религиозными ценностями и нормами.

Сложилась парадоксальная социальная ситуация, способная явится предтечей какого-то социального бурления: социально активный житель мегаполиса, проживая жизнь в социальных сетях, искренне презирает жителя деревни, давая ему оценку как «колхозану», «бездельнику», «выпивохе», «хавающему пиплу» (это подтверждает и отечественное кинопроизводство, и масса сериального мыла на федеральных каналах, и современная проза, и снобизм блоггеров), которая повторяет зеркально ситуацию середины 10-х гг. ХХ века.

Ее подробно исследовали во Франции в к. 80-х гг. ХХ века /напомним, что в 1989 г. отмечалось 200-е Французской революции и был «исследовательский ретроспективный взрыв», в том числе и на события 1917 г. в России/: «Глубоко привязанная к вековым традициям, испытавшая недоверие ко всему новому, крестьянская цивилизация была отделена пропастью от европеизированного мира русской интеллигенции. Интеллектуальная элита страны долгое время противоречиво оценивала крестьян: то их презирали и считали «хамами, погрязшими в невежестве», то идеализировали как «хранителей русской цивилизации». Обе точки зрения обнаруживали непонимание подлинных истоков русской крестьянской жизни [8].

Резюмируя, остановимся на том факте, что на сегодняшний день не предложено устоявшегося определения сложнейшей категории «региональный патриотизм». Необходимость его когнитивной универсализации фиксируется потребностями и вызовами развития современного социо-философского и политического знания, призванными детализировать технологические параметры теоретического осмысления социокультурных процессов федеративного и регионального развития Российской Федерации. Это позволит выявить новые тренды, тенденции в практической деятельности региональных политических элит и проанализировать генезис и эволюцию феноменов трактовки патриотических идей, предложенных за последнее время.

Региональные политические элиты выступают как специфический социально-политический институт, реализующий целенаправленный процесс экономической деятельности в подконтрольном регионе на определенной персонально ориентированной политической системе и с конкретными бизнес-целями.

Вместе с тем, их оптимальное политическое благополучие и эффективное предсказуемое функционирование «замыкается» на патриотический пафос, базирующийся на элементах исторического опыта, религиозных воззрениях, культурных традициях и демонстрации персональной преданности руководству страны. Продекларированная региональными элитами социальная миссия служения населению не в полной мере соответствует модели целеполагания социально-патриотическогои политического развития страны в условиях вызовов и социальных рисков, вызванных глоблизационными процессами, которое было обозначено Президентом В. Путиным десять лет назад на Мюнхенской конференции в 2007 г. [9].

В научной литературе предлагаются различные интерпретации категории «региональный патриотизм», отражающие идеологические пристрастия авторов и, соответственно, даются их неоднозначные исследовательские оценки. Их можно сгруппировать по доктринальным предпочтениям: «неоконсерваторы», «неолибералы», «неонационалисты». Последние – наиболее представлены в национальных республиках, где патриотизм трактуется как некая система ценностей и идей, стимулирующая появление нового набора нормативных моделей поведения, позволяющих обосновать обособленность и уникальность развития данных субъектов Федерации.

Вопрос о разработке уровневого алгоритма методологии научного осмысления категории «региональный патриотизм» – как совокупности технологических процессов и методов, и совокупности средств и способов, приобретает актуальное значение [10]. Изучить категорию «региональный патриотизм» представляется возможным путем построения идеальной модели объекта (ИМ) и ее наложения на реальные решения и предложения региональных политических акторов и лидеров общественного неформалитета.

ИМ по существу представляет собой некую структурно-универсальную абстрактную концепцию, базирующуюся на определенных предположениях и допущениях. Ибо она связана с ненаблюдаемыми преобразованиями. Эмпирически проследить возможно только результаты (например, наличие в субъектах Федерации региональных долгосрочных программ патриотического воспитания молодежи): о том, что происходит в внутри ИМ как системной конструкции можно судить лишь по предшествующим входным и последующим выходным данным.

Укажем основные цен­ностные константы ИМ: Первой ценностной константой ИМ является роль государства, выте­кающая из политических и социальных ориентиров создателей тех или иных патриотических конструктов и проектов на региональном уровне. Политическим акторам и лидерам общественного неформалитета необходимо опираться как данность: на определенный законсервированный уровень реального расслое­ния обще­ства (академик РАН М. Горшков в 2011-2017 гг. провел ряд блестящих социологических исследований о «новой бедности» россиян), вынуждающий определиться, в свою очередь, с проблемой, как минимизировать потери от модернизационного процесса последних 25-ти лет оп­ределен­ным слоям общества для того, чтобы социальная напряженность не привела к социальному коллапсу и росту националистических и шовинистских идей, завуалированных квазипатриотической риторикой.

Вторая ценностная константа ИМ – это возможности властных регуляторов при формировании и внедрении тех или иных патриотических программ. Именно ценностно-нормативная личностная модель руководителя Чечни Р.Кадырова гарантирует стабильность регионального развития и активное соучастие жителей республики в едином российском миропорядке. Национальное развитие России находится в жесткой зависимости от деятельности общемировых геополитических процессов, оказывающих значительное воздействие при выработке национальных патриотических проектов.

Поэтому выделение третьей ценностной константы ИМ предполагает установление единого знаменателя интересов благосостояния граждан и государства при обязательном сохранении соответствия равен­ства возможностей со свободой действий. Только сильный финансово-обеспеченный гражданин гарантирует высокую потенцию отдачи от патриотических проектов и программ.

Целедостигаемость предлагаемой исследовательской модели оценки категории «региональный патриотизм» через ценностные константы имеет высокую степень научной надежности и объективности из-за того, что система представляет собой искусственное образование, и ее характеристики зависят от целей и предметной области анализа (в нашем случае, патриотических платформ).

Перспективность патриотических проектов оценивается исходя из учета традиционных российских ценностей в патриотических представлениях отечественных политических сил: нравственность, солидарность, соборность, православие (ислам, буддизм). Мощная кампания «слива» негатива на Патриарха Кирилла, реализованная в начале 2013, в середине 2016 и марте-апреле 2017гг., была направлена на социальную дискредитацию главного оплота ценностного воспитания и патриотического духа большинства жителей современной России.

ИМ по осмыслению категории «региональный патриотизм» как система предусматривает то, что, во-первых, все элементы взаимодействуют друг с другом, во-вторых, каждый элемент оказывает влияние на другие элементы и на систему в целом и, в-третьих, функционирование системы сопровождается преобразованием «энергии» и вещества из одного вида в другой [11].

ИМ по осмыслению категории «региональный патриотизм» как система представляет собой совокупность подсистем, организованных определенным образом и подчиняющихся общим требованиям. Элементы ИМ взаимодействуют между собой, влияя друг на друга и на систему в целом. Будучи искусственным образованием, ИМ как система, целенаправленно (посредством предъявляемых к ней требований) программируется на получение определенных результатов (на основе заранее заданных входных данных): общие требования системы обуславливают работу подсистемы и определяют входные и выходные характеристики; работа системы активизируется и направляется необходимостью выполнения этих требований; система функционирует адекватно только в том случае, если эти требования выполняются, невыполнение требований, предъявляемых к системе, приводит к изменениям ее функционирования. Как и другие «живые» системы, она функционирует во времени и пространстве и поэтому зависит от изменений, происходящих в указанных измерениях.

Для того чтобы связать все элементы ИМ в единую конструкцию воспользуемся методологическим принци­пом холизма, дающим возможность исследования выбранного объекта посредством структурирования его формализованных характеристик в единую конструкцию.

Различные технологии конструирования многочисленных элементов ИМ в единую систему позволяют исследователю выявить уровень внутренних взаимосвязей положений патриотического проекта через их «век­торное перемещение» в ИМ, как единой системной конструкции.

Религия, семья, любовь к Отечеству – три начала, которые всегда сдерживали и сдерживают от разрушения российскую цивилизацию.

Рассматривая этот сложнейший вопрос в коммуникативном контексте, необходимо как отправными точками творческой лаборатории социального диагноза и прогнозирования обозначить три идеи.

Первое – бесспорна актуальность и востребованность когнитивной деятельности по осмыслению первоосновы коммуникативных факторов, способствующих будоражению социальных общностей и групп современного российского общества.

В лексиконе нового поколения при доминировании сетевого восприятия окружающей социальной среды полностью отсутствуют идеи исторической памяти и гордости, формирующие устойчивость любого общества.

Их ценностно-нормативных механизм сбалансированного поведения полностью видоизменен, а ключевой стабилизатор в виде контрольно-санкционного алгоритма превращен в героико-трофейный бег на месте. Произошла социальная трансформация от категории «воля кумира, его интеллект» к категории «победителя с кубком».

Мало кто об этом задумывается – есть ли объективные коммуникативные предпосылки «цветных» проектов как подсознательной анархической бытийности современного гражданина России, которая в свою очередь «замешивает» ингредиенты для уличных бунтов и сжигания автомобильных покрышек?

Второе – вседозволенность, многомиллионные зарубежные гранты на поддержку демократии в России и постмодернистские интеллектуальные практики логически довели политическую ангажированность российских обществоведов до абсурда.

Современные гуманитарии, гоняясь за индексом Хирша и публикациями, индексируемыми в Scopus, отдавшись количественным показателям собственной профессиональной успешности, позабыли о профессионализме и служении Отечеству.

К чему это привело: любая актуальнейшая требующая детальной проработки тема мгновенно, во-первых, коммуникативно обкладывается идеологическими капканами и черно-белой мифологизацией (либо очень-очень превосходно, либо очень-очень отвратительно), во-вторых, агрессивно и навязчиво излагается в медиа-пространстве апологетами, перемещающимися из одного ток-шоу в другое.

Третье – при интеллектуальной экспертной деятельности необходимо не отбрасывать внешний фактор. При сохранении государственного суверенитета государственных границ как таковых уже нет и социальное воздействие извне из-за стирания социальных барьеров между сообществами доминирует. Это не значит, что следует маниакально верить в заговоры, перманентный захват страны злодеями и проходимцами, но осмысливать и считаться с этим стоит.

На сегодняшний день именно внешний фактор – это реальная объективная и ключевая угроза для дестабилизации ситуации в стране.

По итогам последних избирательных кампаний очевидно, что правящая партия и политический истеблишмент теряют доверие жителя города-мегаполиса.

А это самый активный гражданин, который не боится публично говорить и социально взаимодействовать через Интернет. Да, на весну 2017 г., в большинстве своем они увлечены группами совместных покупок и лайками мимимишных зверюшек; вроде бы политикой они публично не интересуются и у так называемых лидеров оппозиции рейтинги ниже статистической погрешности в районе 1.5%, но они информационно коммуникативно активны.

И проводят много времени в социальном информационном пространстве.

Единственный сценарий в рамках системы коммуникативного управления – это продуктивно ежеминутно работать с информационным контентом и человеком, сидящим перед экраном компьютера. Эффективно работать возможно лишь на коммуникативном уровне.

Можно заниматься правовой болтологией, принять массу законов и целевых программ, но они, к сожалению, будут удовлетворять лишь тщеславие своих творцов.

И, что самое неприятное, эти интеллектуальные действия никогда не будут давать никакого социального эффекта (речь идет о естественном формировании у 20-35 летних граждан гордости за свое государство, искренней любви к нему и гражданской позиции).

Интерпретация смыслов, объяснение своей позиции и социальный диалог – вот три кита, на которых держатся все успешные коммуникативные практики.

Так мы говорим на русском языке?

Громадное количество интенциональных нарушений русского языка и норм, массовые игры со смыслом, виртуозные зрелища масс-культа с грамматической формой в прайм-тайм на главных телевизионных кнопках выкристаллизируют иллюзию того, что создан некий «текст культуры» как ценностный регулятор социального взаимодействия, практик и рисков, отвечающий потребностям российского общества [12].

А иллюзия такого рода может привести к тому, что уверовав о том, что роза пахнет лучше капусты, можно и доказать, что и суп из роз получится вкуснее.

На сегодняшний день языковое сообщество как сумма социальных общностей и групп в России бесструктурно и отсутствует осознанная институализованная иерархия в отношении владения языком.

Владение русским языком не связано жестко с социальной структурой общества, с наличием особо выделенной культурной элиты. Засорение русского языка и отсутствие языковой элиты, говорящей и думающей на русском языке, на роль которой к несчастию, виртуозно претендуют только ведущие ток-шоу и гастролирующие по стране бизнес-тренеры по продажам, приводит к тому, что говорить правильно перестало быть социально престижным.

Неустойчивое владение литературной нормы приводит к столкновению речевых навыков самых различных социальных слоев, что приводит к социальному отчуждению большого количества граждан государства [13]. Радикализация сознания с помощью манипулирования русским языком как форма быстрой мобилизации некоего сплоченного отряда может спровоцировать серьезные столкновения на улицах городов.

А эффект «обманутого ожидания» в отношении корректного текста можно рассматривать и как предпосылку для применения внешнего раздражителя, в том числе, и для создания искусственных коммуникативных предпосылок и условий социального напряжения в стране.

Исходя из вышеизложенного, коммуникативные предпосылки дестабилизации социальной ситуации в современной России присутствуют и имеют как естественные внутренние предпосылки, так и искусственные внешние раздражители.

Чтобы сбалансировать ценностно-нормативный механизм социальной регуляции общественных отношений, гарантирующий возможность противостояния манипулятивным технологиям и техникам, необходимо научиться эффективно управлять информационными ресурсами.

В системе публичного администрирования информационные ресурсы искусственно трансформируются в информационный продукт, обозначающий векторы развития страны и динамики социального целеполагания в нестабильных социальных системах.

Последнее отвечает за общественные ценности большинства. А именно, социальной справедливости и солидарности, солидаризации, чести, честности и патриотизма.

Итак, перейдем к прогнозам и рекомендациям.

1. В 2016 году возникли новые идеи по поводу будущего акции «Бессмертный полк», связанные с обсуждением выноса на акцию Натальей Поклонской чудотворной иконы Николая II. Как к этому относиться? Какое отношение к победе в Великой Отечественной войне имеет Николай II? Эта политтехнология обнаружила противоречивость национального единства, которое пока еще предстоит достигнуть.

В 2015 году акция «Бессмертный полк» вызвала колоссальный всплеск национального духа, подлинного единства народа. Это было неожиданным и одновременно великим действом.

Почему поднялся российский народ и действительно ли возникло возрождение «советской» идентичности в обновленной форме?

В акции, конечно, присутствует и религиозное и светское, фотопортреты, которые несут участники «Бессмертного полка», похожи на хоругви, на крестный ход. Это ритуал общего (преданного забвению) коллективного действия, имеющего сакральное значение для русского народа. Это возрождение наших патриотических практик, своего рода возрождение России в новом политическом временном измерении.

Действительно ли возможно трансформировать содержание этого великого праздника (национального ритуала) и каковы пределы этой трансформации? Как влияет «расширение» идеи «Бессмертный полк» на гражданскую мотивацию участников, их политический «репертуар»?

Сама идея этой акции изначально не предполагала, что в одном строю пройдут (условно) потомки жертв и потомки убийц, потомки репрессированных и потомки тех, кто отдавал приказ на репрессии. Эта идея возникла в этом году, она не просто глубокая по сути, она отражает метафизику русской цивилизации, ее вечную противоречивость, трагизм истории. Готово ли российское общество к осмыслению этой идеи? Такое единение нации возможно только в рамках православного мировоззрения, которое не имеет пока активных форм проявления в современной российской политике.

Наше общество может и не заметить такой глубины происходящего в рамках акции «Бессмертный полк» и спокойно пройти в одном строю и в третий, и в четвертый раз. Хотя, при условии такого «расширительного толкования» идеи сложно прогнозировать развитие событий, когда, к примеру, одни вынесут портреты Ленина, Сталина, а другие Деникина, Колчака, Власова и пр. В прошлом году в Аргентине в день Победы уже прошли власовцы.

100-летие революции – 2017 год – любые политические силы могут использовать эту идею для столкновения людей в своих интересах. После выноса иконы Николая II многие аналитики, политологи пытались это обосновать.

А. Проханов обозначил идею о том, что в одном Бессмертном полку, как в одном окопе на войне, сливаются воедино те, кто были красными и белыми. Если бы не было трагизма истории в прошлом, то не было бы и Бессмертного полка сейчас.

Б. Межуев предположил, что в следующем году в одном полку нужно пронести фотографии всех жертв и Великой Отечественной, и Гражданской, и Первой Мировой, что на наш взгляд перечеркивает смысл исторического события – победу в Великой Отечественной войне.

Всегда есть определенные политические силы, которые заинтересованы в конфронтации в России, и они могут использовать искреннюю мотивацию людей, вышедших на акцию «Бессмертный полк», чтобы столкнуть эти две эпохи, два разных образа российской цивилизации, трагическое прошлое.

Возникает взаимосвязь различных болевых точек нашей истории, которую необходимо осмысливать сейчас, с позиции наших цивилизационных ценностей, не отрицая страдания и трагизма, но с целью объединения, а не разобщения.

Бессмертный полк не сможет стать бессрочным актом коллективного действия, трансформация неизбежна. Должны появляться какие-то иные даты (например, присоединение Крыма), которые будут становиться народными праздниками и отражать наиболее близкие нам события. Каждый человек осмысливает сейчас ситуацию на Донбассе, на Украине, и понимает, что «русский мир», его восприятие сейчас шире, чем территория РФ [14]. События на Донбассе должны становиться нашей историей и привносить новые смыслы в русское национальное мировоззрение. Мы не можем мыслить рамками национальной идеи. Русский человек шире любой национальной идеи.

Таким образом, расширение идеи акции «Бессмертный полк», с одной стороны отражает метафизику российской цивилизации, а с другой стороны перечеркивает главный смысл исторического события (участие власовцев – как части российской цивилизации) и грозит на прикладном уровне технологическому и инструментальному использованию идеи пока иллюзорного народного единства в политических целях. Механизмов, которые могут остановить хаотическое участие в акции «Бессмертный полк» условно и красных, и белых, «героев» и «предателей» – практически нет.

Прогноз – эта акция (при условии расширения идеи) в итоге абсолютно поменяет смысл исторического события или действительно пройдет последний раз в 2017 году в таком формате, возможно, будут установлены определенные идеологические пределы для участия в ней (хотя как это реализовать на практике).

Другой сценарий. Возможно, после реализации глобального политического проекта на Украине (и других территориях постсоветского пространства) возникнет необходимость в создании общих патриотических практик. Акция «Бессмертный полк» может явиться такого рода объединяющей силой, так как общая историческая память до сих пор жива. Подтверждением этому может быть проведение песенных флешмобов на Украине, в России, Белоруссии, Молдавии и др., при чем особое внимание уделяется именно советской песенной культуре. Таким образом, акция «Бессмертный полк» может постепенно стать своего рода «светской религией» для примирения (условно) «красных» и «белых».

Однако необходимо иметь в виду, что пока в социальных процессах активно участвуют люди, для которых 9 мая - это День Победы в ВОВ – иные смыслы привнести в эту дату пока не удастся.

1. Трансформация государственного патриотизма (с 2014 года) связана с русской темой («русская весна», «русский Крым», «русское молчание», «русское пространство» и др). Русская тема уже не останется на уровне риторики. Русская национально-патриотическая идентичность, ее социокультурная и политическая легитимация как государственного патриотизма отличается особым цивилизационным статусом (наднациональной государственностью, межконфессиональной диалогичностью и суперэтничностью), исключающим политизацию этничности. Интеграционный потенциал государственного патриотизма в наиболее полной мере реализуется на путях органичного встраивания в общий социокультурный контекст самобытных культур и их ценностных ориентаций.

Обозначение государствообразующего статуса русского народа может явиться интегративным символом для всех наций и народов, проживающих на территории РФ, на основе русской культуры, русского языка и служения великой России. Такое решение может быть принято властью на том простом основании, что русских более 80 процентов в государстве или народным референдумом, что тоже потребует определенной властной инициативы.

Необходимо вернуть понятиям «русский» и «российский» синонимичность, отказаться от термина «россияне», ввести наиболее привычное «граждане России» (или же использовать и то и другое понятие), вернуть графу «национальность» в паспорт –таким образом будет решена проблема соотношения «русского» и «российского» и будет преодолено противоречие между гражданской и этнокультурной трактовками российской идентичности.

Государственная легализация и легитимация русской темы позволит избежать дальнейшей радикализации и маргинализации русской темы в политике. Требуется реальное решение проблем русских в Прибалтике, на Украине, в Казахстане и др., что создаст долгожданное интегративное пространство не только в России, но и на территории постсоветского пространства с народами ближнего зарубежья, с которыми нас объединяет не просто общее историческое прошлое, но и ментальная память.

«Русский мир» - это новый геополитический статус России, это возможность реализации глобального политического проекта, связанного с воссоединением разделенного русского народа. «Русский мир» как наднациональное мировоззрение должно выступить новой государственной идеологией, аксиологическим содержанием государственного патриотизма современной России.

2. Коллективным субъектом культуры и политики исторически всегда выступал народ-русский, советский, российский. Подобному типу идентичности сопутствовала гражданская идентичность – подданные Российской империи, граждане Советского Союза и сейчас неприжившееся понятие «россияне». Необходимо подняться на уровень цивилизационной идентичности – идею Русского мира, Русской (Российской) цивилизации положить в основу государственной идеологии. Устранить противоречие между российской и русской идентичностью, согласовать понятийный аппарат, используемый в Стратегии национальной политики РФ, ФЦП Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России, Стратегии национальной безопасности РФ и др. Обозначить государствообразующую роль русского народа (без ущемления прав других народов). Закон о нации не нужен (как и закон о патриотизме), он не сформирует нацию, она уже или есть или ее нет. Необходима соответствующая культурная, образовательная, социальная и экономическая политика для возрождения русского (в целом российского) национального самосознания.

3. Поиск наиболее значимых символов и памятных дат, применяемый в процессах конструирования российской идентичности не всегда совпадает с социокультурными ожиданиями народа (4 ноября, 12 декабря). Необходимо обращаться к героям нашего времени и событиям, которые происходят близко и рядом (Крым, Донбасс). Аллея Ангелов в Донецке – кто знает о ее существовании? Почему никто не озабочен тем, как грамотно выстраивать подачу информации по поводу происходящего на Украине без радикального противопоставления украинцев и русских – по сути – одного народа? Ведь эти события уже формируют память нескольких поколений и работают на разрушение нашей цивилизации. Требуются неординарные решения для урегулирования сложнейшей политической ситуации.

Управляемая гражданская война превратилась в межцивилизационное противостояние, требующее адекватного освещения событий в СМИ, не с целью устрашения и закрепления конфликтности (русских и украинцев) в исторической памяти, а с целью скорейшего преодоления этого противостояния и заключения мира.

Информационная война, сопутствующая военной реальности, отличается от информационной войны, предшествующей ей. Сложно представить, чтобы в эпоху Великой Отечественной войны граждане Советского Союза сверяли бы информацию, полученную из сводок Левитана с информацией из Ставки Вермахта, в поисках объективности, а потом обменивались ею и обсуждали в формате социальных сетей.

СМИ (во всяком случае, государственные) должны быть включены в процессы обеспечения национальной безопасности России с целью повышения качества российской пропаганды.

4. Представляется своевременным отказ от излишнего акцента на конструировании регионального патриотизма, региональной идентичности, образа «малой родины», так как без консолидирующей идеологии государственного патриотизма (нет такого понятия в Государственной программе «Патриотическое воспитание граждан РФ на 2016-2020 годы») возрастает потенциал распространения сепаратистских тенденций. Интересы России сейчас в условиях информационной и экономической войны шире ее государственных границ, это необходимо учесть, обозначая геополитический ресурс государственного патриотизма. Необходимо констатировать факт формирования на региональном уровне различного ценностного содержания патриотизма, что не способствует долгожданному единству российского народа. Особую значимость имеет социокультурная специфика патриотизма, поэтому требуется ввести в оборот следующие базовые понятия: «государствообразующая роль русского народа», «русская православная цивилизация», «русский язык», «русская культура» и пр. без отрицания необходимой государственной поддержки этнокультурного развития малочисленных народов и защиты прав национальных меньшинств. Иначе, размывание национальной идеи, ее абстрактность проявит себя в деструктивных политических формах. Необходимо создать условия для идеологического диалога – коммунисты, евразийцы, националисты, либералы (условное разделение) – с целью донесения российскому политическому сообществу идеи о приоритетности национальных интересов государства над политическими амбициями, выстраивания компромиссной позиции по актуальным политическим событиям и снижения уровня политической конфликтности.

5. Духовно-нравственное возрождение русского народа, возращение ему субъектности представляется главной задачей в ближайшее время.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Самарин Ю.Ф. Статьи. Воспоминания. Письма. М., 1997. С. 62.

[2] Достоевский Ф. Бесы. М., 1990. С. 578.

[3] Понятие «русский» используется в духовном значении по всему тексту.

[4] Ильин И.А. Родина и мы. Смоленск. 1995. С. 478.

[5] Беспалова Т.В. Социокультурная и политическая легитимация патриотизма в конфликтных условиях российского переходного общества. СПб.,2010.

[6] Ильин И.А. Родина и мы. Смоленск, 1995.С.443.

[7] Там же. С. 442.

[8] Ивер-Жалю Э. Дом, очаг и крестьянская община // Курьер ЮНЕСКО. 1989. Сентябрь. С.15.

[9] Заяц П.В. Инжиниринговое конструирование в области гуманитарного знания: допустимость использования // Вестник РАЕН. 2013. №3. С. 40-43.

[10] Заяц П.В. Осмысление категории «региональный патриотизм» в системе политического инжиниринга // Юрист-правоведъ. 2013. №5 (60). С. 32-36.

[11] Заяц П.В. «Система» как когнитивная категория анализа в инжиниринговых исследовательских практиках // Социально-гуманитарные знания. 2015. № 7. С. 81-86.

[12] Kulikova E.G., Kuznetsova A.V., Sarkisiyants V.R., Zayats P.V. Conceptual Coordinates of Linguistic Ecology: to Problem of Statement // Rupkatha Journal on Interdisciplinary Studies in Humanities. 2016. № 4. Vol. 8. ISSN 0975-2935. DOI: 10.21659/rupkatha.v8n4.10.

[13] Kulikova E.G., Kuznetsova A.V., Zayats P.V., Sarkisiyants V.R. Russian Language in the Intercultural Communication Space: Modern Problem Paradigm // International Journal of Applied Linguistics & English Literature 2017. No. 1. Vol. 6. ISSN 2200-3592 (Print), ISSN 2200-3452 (Online). DOI:10.7575/aiac.ijalel.v.6n.1p.169.

[14] Президент подписал Указ «О признании в Российской Федерации документов и регистрационных знаков транспортных средств, выданных гражданам Украины и лицам без гражданства, постоянно проживающим на территориях отдельных районов Донецкой и Луганской областей Украины».

© Беспалова Т.В., Заяц П.В., 2017.

Статья поступила в редакцию 15.10.2017.

Беспалова Татьяна Викторовна,
доктор философских наук, кандидат политических наук, доцент,
Российский научно-исследовательский институт культурного
и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Москва),

Заяц Павел Всеволодович,
кандидат исторических наук, доцент,
Южный федеральный университет (Ростов-на-Дону).

Опубликовано:Журнал Института Наследия, 2017/4(11)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/168.html

Наверх

Новости

Наши партнеры