2024/1(36)

спецвыпуск

ТОМСКАЯ ПИСАНИЦА

Материалы исследований

Аболонкова И.В.,
Заятдинов Д.Ф.,
Новокрещенова К.Ю., Юдникова А.Е., Райко Г.В.

Опыт геомеханического мониторинга Томской писаницы в 2022–2023 гг.

Гизей Ю.Ю.

Перспективы номинирования наскального искусства Томи
в Список объектов Всемирного наследия

Горяев В.С.

Музей-заповедник «Томская Писаница»: возвращение от «культурологического музея» к «хранилищу объектов культурного наследия»

Ковтун И.В.

Нижнетомский очаг наскального искусства

Моор Н.Н., Аболонкова И.В., Горяев В.С., Селецкий М.В., Онищенко С.С.

Предварительные результаты исследования археологического контекста Томской писаницы

Москвина Е.А.

История сохранения и музеефикации писаниц на Томи
по документам Государственного архива Кузбасса

Орлова Е.А.

Старинные русские сёла и деревни предполагаемого достопримечательного места «Наскальное искусство р. Томь»

Сазанова К.В.,
Зеленская М.С., Власов Д.Ю.

Методические подходы к защите археологических памятников Притомья от биологических повреждений

Селецкий М.В., Соколов П.Г.

Каменная индустрия памятника Писаная I: предварительные результаты технико-типологического анализа

Шереметова С.А.,
Шереметов Р.Т.

Географические и флористические особенности бассейна реки Томь

Опубликован 15.03.2024 г.

Архив

Баранов А.В.

Российская цивилизация в современной историософии: идеологемы и реальность

Аннотация. Статья посвящена актуальной теме определения эвристических возможностей исследований российской цивилизации в современной исторической науке. В постсоциалистический период развитие исследований российской цивилизации в РФ определялось борьбой между интеллектуальными направлениями: неоевразийством, православным осмыслением истории и западничеством. Автор сравнивает аргументы данных направлений. Сделан вывод о разрыве между конкретно-историческими, специальными исследованиями и историософской традицией. Аргументирована точка зрения на сущность российской цивилизации как самобытной, развивающейся циклически, геополитически связанной с континентальным пространством Евразии. Ядро ценностей российской цивилизации определяется православием и русскими этническими традициями, но данная социокультурная система полиэтнична и поликонфессиональна.

Ключевые слова: российская цивилизация, исследования, постсоциалистическая Россия, неоевразийство, православный мир, западничество.

Открыть PDF-файл

Статья посвящена актуальной теме возможностей исследований российской цивилизации в исторической науке. Цель статьи – определить возможности исследования российской цивилизации в современной исторической науке. Тема уже привлекала внимание исследователей (А.С. Ахиезера [1], Л.И. Семенниковой [2], И.Г. Яковенко [3], Б.С. Ерасова [4]). Но авторы работ в большей мере декларируют свои идейные пристрастия, чем проводят аргументированный анализ исторических концепций. Проблемой остаются противоречия в понимании термина «цивилизация» в исторической науке, философии, социологии, культурологии и иных науках. Следует учитывать, что в российской исторической науке нет прочной преемственности между цивилизационными концепциями XIX – начала XX вв. и современными.

Цивилизация понимается нами как общественная макросистема, объединяющая индивидов, социальные группы и территориальные сообщества на основе мировоззрения («духовного ядра»). «Духовное ядро» составляет структурообразующий компонент цивилизации. От него зависят способы взаимодействия общества с природой, экономическая, социальная, политическая, социокультурная подсистемы общества. Цивилизация – явление историческое, подверженное изменениям. Но «духовное ядро» остается устойчивым, сообщает преемственность подсистемам общества.

«Духовное ядро» включает в себя, по Э. Шилзу, следующие компоненты: «картину мира»; смысловую трактовку жизни и смерти, добра и зла, успеха и неуспеха; религиозные ценности; осмысление власти и права; понимание соотношения «индивид – группа – общество – человечество». На основе «центральной», осевой системы ценностей исторически складываются и передаются от поколения к поколению социокультурные традиции. Они проявляются повседневно в форме установок и стереотипов деятельности [5, c. 171-176].

В зависимости от мировоззрения историка, выбор концепции ведет к контрастным, взаимоисключающим оценкам прошлого. В 1990-х гг. сформировались основные концепции российской цивилизации: западническая, русско-православная и неоевразийская, хотя многие исследователи придерживаются промежуточных либо непоследовательных позиций. Индикаторами их разграничения, на наш взгляд, могут служить ответы на следующие вопросы. Является ли Россия самобытным обществом с самостоятельными ценностями и логикой развития? Каково соотношение сил общества и государства в истории России? Какие исторические явления и процессы оцениваются положительно и почему? Можно ли на основе опыта российской истории создать сильную национальную идентичность и цивилизационный проект развития, эффективный в условиях глобализации?

Первая из концепций – западническая, осмысливает пространство России как «исторический конгломерат народов, относящихся к разным типам развития, объединенных мощным, централизованным государством с великорусским ядром» (И.Г. Яковенко). Россия воспринимается как несамостоятельное пространство, как отсталая периферия Запада и Востока – «дрейфующее общество» [3, c. 246]. Почти дословно эту трактовку повторяет Л.И. Семенникова [2, c. 108]. А.С. Ахиезер расценивал историческую динамику России как «глобальный инверсионный цикл», то есть шарахание из крайности в крайность – от восточной соборности к западному индивидуализму. Медиация (гармоничный синтез противоположных ценностей) в истории России очень редка и представляет краткий эпизод в инверсионном цикле, причем общество не может ни вернуться к традиционному типу, ни совершить прорыв к либеральной (западной) цивилизации – к глобальному будущему [6, c.51-64]. И.Г. Яковенко и А.И. Музыкантский пошли еще дальше и назвали культурными кодами русской цивилизации «манихейство и гностицизм», что лишает Россию самостоятельной траектории развития и обрекает ее на запоздалое подражание Западу [7]. С точки зрения И.Г. Яковенко, Россия – это одна из «пограничных цивилизаций», состоящих из сегментов, не имеющих органической взаимосвязи. Незавершенность социокультурного синтеза приводит к частным кризисам и неустойчивости направления исторического развития (цикл реформ и контрреформ) [3, c. 235].

Западническая историография ставит в центр внимания тему противоборства государственной власти и слабого общества «негражданского типа», а исторические события описываются как чередование реформ и контрреформ, приближения к желанному западному идеалу и отдаления от него. По мнению Ю.С. Пивоварова, «Русская власть» имеет только внешнее сходство с западной. «Русская власть» – это тотально господствующая субстанция, она неразделима на ветви, не соблюдает законность и обессиливает общество. Она блокирует модернизацию [8, c. 12-32]. Поэтому для либерально-западнической историографии характерна идеализация Новгородской средневековой республики XII-XV вв., Великого княжества Литовского (как «демократической альтернативы» якобы азиатской тирании Московии), противопоставление относительно «положительного» имперского периода «негативным» допетровскому и советскому [9, c. 83-100; 10].

Противоположная парадигма может быть названа «россиецентичной». Она основана на принципах преемственности исторического пути нашей страны, выявления положительных смыслов общенациональной идентичности, осмысления России как гео-исторической закономерности евразийского пространства, «страны – континента» [11, c. 65-74; 12, c.173-197]. Историческая традиция России понимается в этой парадигме либо этноцентрично (на основе русской этнической и православной системы ценностей) [13; 14, c. 44-60], либо надэтнично (на основе имперского симбиоза этнических и конфессиональных традиций, с признанием доминирования русского этно-конфессионального ядра) [15, c. 47]. И.Б. Орлова понимает под евразийской цивилизацией культурно-историческую систему, сложившуюся в итоге более чем тысячелетнего взаимодействия народов «срединного континента» от Китая до Европы. Люди на данном пространстве обладают особенной евразийской идентичностью [16, c. 109, 112].

Надэтничная («неоевразийская») парадигма «страны-континента» с признанием консолидирующей роли русско-православного ядра [16; 17] наиболее созидательна. B противоположность западной цивилизации, российская не ассимилирует этнические и конфессиональные меньшинства, а интегрирует их в имперское общество и государство. Великорусское большинство населения несло повышенную налоговую, административную и военную нагрузку, то есть находилось в состоянии «положительной дискриминации» [18, c. 566-567]. Достаточно вспомнить, что в эпоху Ивана Грозного дворяне-мусульмане завоеванного Казанского ханства принимались на русскую государственную службу и получали в пожалование русских крепостных крестьян. Значительная часть дворян и чиновников в империи XVIII – начала XX вв. были немцами-протестантами, поляками-католиками и др.

Проблема синтеза этнических и конфессиональных сегментов российской цивилизации является основной в концепции неоевразийства, развиваемой А.Г. Дугиным (с позиций философии и геополитики, а не исторической науки). Но взгляды А.Г. Дугина уже стали определенным «общим местом», проникнув в профессиональные исторические исследования. Евразия признается не просто географической средой развития российского общества, а многорелигиозным и полиэтничным союзом государств. Ядром евразийской империи, по мнению Дугина, является русский народ, но при равенстве религий и народов, при общей идеологии: «Устройство общества должно быть основано на его религиозно-культурной специфике» [19, c. 97]. Цивилизационные ценности и организационные принципы России связываются в доктрине А.Г. Дугина с народом (обществом), а не государством: «Когда мы говорим о стране, об исторической общности, о культуре, о форме специфической цивилизации, мы подразумеваем, что субъектом истории, который мы рассматриваем, является “народ”. Типы государственности, хозяйственные механизмы, культурные модели, идеологические надстройки меняются, сменяют друг друга и поколения. Но нечто остается постоянным сквозь все эти трансформации. Эта постоянная величина, живая в течение долгих веков и на обширных пространствах, и есть народ. Говоря и думая о России, мы думаем не столько о государстве, сколько о той внутренней жизни Государства, которой является народ. Государство – лишь форма, народ – содержание» [20].

Политическая «матрица» российского общества исторически включает в себя систему идей и ценностей, выросших на почве православного мировоззрения: соборность, единство духовной и светской власти (симфонию), морализм права, «добротолюбие». Причем российская цивилизация, по справедливым словам Н.А. Нарочницкой, «стоит особняком в христианском мире… Именно из рук Византии Русь получила и Веру, и учение о симфонии властей, и бесценный опыт Святых Отцов, и уроки молитвенного подвига, и духовный опыт исихазма – синергию – Возрождение Востока» [21, c. 98]. В исследованиях Л.В. Милова и Б.Н. Миронова доказано, что такой выбор не был случайностью, а диктовался природными – крайне суровыми – условиями жизни в Северной Евразии [18; 22]. По истокам политическая «матрица» России близка традиционалистскому восточному типу. В основе политической системы до 1861 г. было не самоорганизованное гражданское общество, как на Западе, а идеократическое «государство правды», контролирующее основные потоки власти и собственности. Такая система обеспечивала самостоятельность России в системе государств Европы, создавала условия выживания и интеграции общества [23, c. 33, 54, 69-70].

Но такое государство сохранялось и воспроизводилось не автоматически, а вследствие эффективности, соответствия экономическим и политическим, международным вызовам своего времени. Буржуазно-демократические реформы 1860-1870-х гг. и 1905-1911 гг. по идеологии и институциональным формам были западническими, они подрывали традиционное общественное и государственное устройство. Нечто подобное повторилось при «перестройке» и распаде СССР за 1987-1993 гг., вызвав невиданный всплеск надежд на «всемирную цивилизацию» и «прогресс». Но гораздо важнее результат волн реформ: поражение, возврат к традиционалистским идеям и построению власти, ослабление реформаторского потенциала общества.

Обратим внимание на «переходное общество», которое способно долго сохранять самобытные механизмы регуляции в ходе навязанных извне реформ. Опыт России и многих стран Востока доказывает, что подобное переходное состояние может длиться веками [24, c. 173]. Этот вывод коррелирует с обоснованной в исследованиях истории ХХ века теорией многоукладности. В частности, Россия переживает вестернизаторскую модернизацию как минимум с начала XVIII в. по настоящее время. Но навязанные в ходе «неорганичного импорта» институты, общественные отношения, идентичности и общественные доктрины, если они выживают в России, получают адаптированную к национальным условиям форму. Модернизация России всегда была фрагментарной, проводилась усилиями правящих элит «сверху», а не органично вызревала в замыслах институций гражданского общества. Целью такой модернизации было достичь экономической, технологической и военно-дипломатической конкурентоспособности со странами Запада, а вовсе не обеспечить права человека и устойчивое развитие. И данная логика стратегии развития сохраняется сейчас. Предположим, что западническая стратегия модернизации ослабляет Россию и ее созидательные возможности близки к исчерпанию. Необходима принципиально новая стратегия развития на основе исторических традиций, цивилизационной матрицы самой России. Такое понимание уже выражено в выступлениях политических лидеров [25] и экспертов [26].

Российская цивилизация – самобытная, развивающаяся циклически, связанная с континентальным пространством Евразии. Ядро ценностей российской цивилизации определяется православием и русскими этническими традициями, но данная социокультурная система полиэтнична и поликонфессиональна. Она секулярна в своих проявлениях после 1917 г.

В постсоциалистический период развитие исследований российской цивилизации в РФ определялось борьбой между интеллектуальными направлениями: обновленным евразийством, православным осмыслением истории и западничеством. Сделан вывод о разрыве между конкретно-историческими, специальными исследованиями и историософской традицией. Это состояние профессиональной исторической науки затрудняет выполнение ее идеологических и воспитательных задач в современном российском обществе. Автор полагает, что наиболее перспективным для осмысления российской истории как выражения цивилизационных качеств становится обновленное евразийство.

ЛИТЕРАТУРА

[1] Ахиезер А.С. Россия: Критика исторического опыта. – М.: Филос. общество СССР, 1991. Т. 1. – 319 с.

[2] Семенникова Л.И. Цивилизационные парадигмы в истории России // Общественные науки и современность. – 1996. – № 6. – С. 44-57.

[3] Яковенко И.Г. Познание России: Цивилизационный анализ. 2-е изд., перераб. и доп. – М.: РОССПЭН, 2012. – 671 с.

[4] Ерасов Б.С. Цивилизации: Универсалии и самобытность. – М.: Наука, 2002. – 524 с.

[5] Шилз Э.О соотношении центра и периферии // Сравнительное изучение цивилизаций: Хрестоматия / сост. Б.С. Ерасов. – М.: Аспект Пресс, 1998. – С. 171-176.

[6] Ахиезер А.C. Социокультурная динамика России: К методологии исследования // Полис. – 1991. – № 5. – C. 51-64.

[7] Яковенко И.Г. Манихейство и гностицизм: культурные коды русской цивилизации / И.Г. Яковенко, А.И. Музыкантский. – М.: Русский путь, 2011. – 320 с.

[8] Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика:заметки историка о причинах неудачи демократического транзита // Политические исследования: Полис.– 2006. – № 1. – C. 12-32.

[9] Кантор В.К. Есть европейская держава : Россия: трудный путь к цивилизации : Историософские очерки / Владимир Кантор. – М.: РОССПЭН, 1997. – 479 с.

[10] Карацуба И.В. Выбирая свою историю: «Развилки» на пути России: от Pюриковичей до олигархов / И.В. Карацуба, И.В. Курукин, Н.П. Соколов. – М.: КоЛибри, 2005. – 638 с.

[11] Ерасов Б.С. Социокультурные и геополитические принципы евразийства // Политические исследования: Полис.– 2001. – № 5. – C. 65-74.

[12] Цымбурский В.Л. Сколько цивилизаций? : С Ламанским, Шпенглером и Тойнби над картой ХХI века // Pro et contra. – 2000. – № 3. – C. 173-197.

[13] Платонов О.А. Русская цивилизация : История и идеология русского народа. – М.: Алгоритм, 2010. – 944 с.

[14] Соловей В.Д. Несостоявшаяся революция :Исторические смыслы русского национализма / В.Д. Соловей, Т.Д. Соловей. – М.: АСТ; Астрель, 2011. – 541 с.

[15] Каспэ С.И. Империя и модернизация :Общая модель и российская специфика.– М.: РОССПЭН, 2001. – 256 с.

[16] Орлова И.Б. Евразийская цивилизация : Социально-историческая ретроспектива и перспектива. – М.: Наука, 1998. – 275 с.

[17] Кошкин А.П. Россия как государство-цивилизация: современная российская нация / А.П. Кошкин, В.В. Черданцев. – М.: Белый ветер, 2017. – 192 с.

[18] Милов Л.В. Великорусский пахарь и особенности исторического процесса. – М.: РОССПЭН, 2001. – 576 с.

[19] Дугин А.Г. Война континентов : Современный мир в геополитической системе координат.– М.: Академический проект, 2014. – 359 с.

[20] Дугин А.Г. Евразийский Путь как национальная идея [Электронный ресурс]. – URL: http://www.evrazia.org/modules.php?name=News&file=article&sid=1324 (дата обращения: 01.09.2017).

[21] Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. – М.: Междунар. отношения, 2003. – 536 с.

[22] Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. 3-е изд. В 2 т. – СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. – 548 + 583 с.

[23] Мощелков Е.Н. Переходные процессы в России : Опыт ретроспективно-компаративного анализа социальной и политической динамики. – М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1996. – 151 с.

[24] Лурье С.В. Историческая этнология. – М.: Аспект Пресс, 1997. – 448 с.

[25] Путин В.В. Выступление 19 сентября 2013 г. на заседании международного дискуссионного клуба «Валдай» [Электронный ресурс]. – URL: http://kremlin.ru/events/president/news/19243 (дата обращения: 01.09.2017).

[26] Никонов В.А. Российская матрица. – М.: Русское слово, 2014. – 992 с.

© А.В. Баранов, 2018.

Статья поступила в редакцию 10.04.2018.

Баранов Андрей Владимирович,

доктор исторических наук, доктор политических наук,

Кубанский государственный университет (Краснодар)

Опубликовано:Журнал Института Наследия, 2018/2(13)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/205.html

Наверх

Новости

Наши партнеры