2024/4(39)

Содержание

Теоретические исследования

Путрик Ю.С.

Исторические исследования

Ченцов А.С.

Создание и функционирование пенитенциарной системы
на территории Калининградской области в 1945–1949 гг.

Прикладные исследования

Горлова И.И., Бычкова О.И.

Реализация культурно-образовательного потенциала культурной политики в рамках образовательных систем

Марушина Н.В.

Определение структуры и границ выдающейся универсальной ценности объекта градостроительного наследия
(на примере Санкт-Петербурга)

Романова Д.Я.

Семья и род в историко-культурном наследии края

Скороход А.А.

Исследование картин датских художников-маринистов Карла и Вильгельма Билле в Отделе научной экспертизы ГОСНИИР

Освоение наследия

Филин П.А.

Основные итоги экспедиции Министерства обороны Российской Федерации и Русского географического общества по обследованию Северного острова архипелага Новая Земля в 2024 г.

Родионова В.А.,
Адамовская П.О.

Российский опыт третьего цикла периодической отчётности системы всемирного наследия

Рыбак К.Е.

К проблеме обнаружения
и коллекционирования археологических предметов

Проблемы сохранения наследия

Наумов В.Б.

Вопросы социальной кооперации при цифровом сохранении культурного наследия

Музееведение

Слесарчук, В.А.

Эхо Крымской войны: сувениры «Память Севастополя»
в собрании Нижегородского государственного историко-архитектурного музея-заповедника

Отечественное наследие
за рубежом

Ельчанинов А.И.

Индийский океан. Русские географические названия
как объекты нематериального культурного наследия

Сенин А.П.

Некрологи журнала «Часовой» (1929–1988 гг.) – отражение истории Белой эмиграции

Научная жизнь

Житенёв С.Ю.

Опубликован 12.11.2024 г.

Архив

DOI 10.34685/HI.2021.49.79.008

Романова К.К.

Русские дома моды в Европе: стиль «а-ля рюс» в декоративно-прикладной культуре 1920-х годов

Аннотация. Статья говорит об истоках происхождения стиля а-ля рюс, его формировании, а также его влиянии на веяния европейской моды начала 20 в. Появление знаменитого антрепренера С.Дягилева резко повысило интерес к русской культуре и искусству, а эмиграция первой волны, в свою очередь, укрепила моду на все русское. Открытие модных домов представителями русского дворянства стало знаковым событием той поры. Уникальное сочетание изящества исполнения предметов декора, аксессуаров и одежды с практичностью и тонкостью работы стало визитной карточкой русских домов моды, таких как Ирфе, Итеб, Китмир. Русские женщины, пребывавшие в эмиграции в 1920-30-х годах проявляли себя не только как высококлассные модельеры, но и как модели. В результате спрос на российскую «экзотику» вынудил в начале 1920-х годов ведущие парижские дома создавать целые коллекции «а-ля рюс».

Ключевые слова: мода, эмиграция первой волны, дома мод, дворянство, С.Дягилев, искусство, балет, стиль а-ля рюс, Ирфе, Итеб, Китмир.

Открыть PDF-файл

Первый виток моды и влияние ее на стиль «а-ля рюс» случился в Европе в начале прошлого века. Связь России с Европой была достаточно прочной, правда, влияние происходило все больше в одностороннем порядке: в России было в почете все французское и английское.

Все изменилось с появлением С.Дягилева, знаменитого антрепренёра и подвижника русской культуры. Именно с его легкой руки произошли сразу два важных события в мировой культуре: окончательное утверждение стиля ар-деко и возникновение интереса к русской культуре и искусству [1]. В 1906 г. Сергей Дягилев открыл в Париже выставку русской живописи. Затем пригласил в Париж знаменитого певца Федора Шаляпина. А в 1909 году Париж познакомился с оперой «Борис Годунов» М.П. Мусоргского, поразившей зрителей прекрасной музыкой, невероятными по красоте костюмами в русском стиле: для постановки оперы Дягилев объездил всю Россию, собирая коллекцию народных сарафанов, кокошников, украшений из старинных вышивок и жемчуга. Декорации готовились прославленными художниками: И.Я.Билибин, К.Ф.Юон, А.Н.Бенуа. В начале 20-х годов в Европе появляется целая плеяда женщин-кутюрье, создавших собственные дома моды (вообще 20-е годы можно назвать их расцветом, в том числе русских домов моды на Западе): Мадлен Вьонне, сестры Калло, Жанна Ланвен, мадам Пакен, Эльза Скьяпарелли (и в наши дни — это имена самых престижных фирм в мире моды), но неоспоримой законодательницей моды становится Габриэль Шанель (Коко Шанель). «Она ввела в моду посетителей Отеля Риц вязаную куртку апаша, сделала элегантными воротничок и манжеты горничной, использовала шейный платок землекопа и одела королев в комбинезоны механиков». Стоит отметить, что 20-е годы XX века были очень удачным периодом для создания русских домов моды и распространений русского стиля на Западе, основу которого заложил Сергей Дягилев еще в 1906 году на Осеннем салоне – большой ретроспективной выставке русского искусства с участием произведений А.Н.Бенуа, И.Э.Грабаря, П.В.Кузнецова, Ф.А.Малявина, И.Я. Репина, В.А.Серова, А.Г. Явленского и других художников объединения «Мир искусства». Но по-настоящему новая мода вступила в силу, когда с постановки оперы «Борис Годунов» М.П.Мусоргского начались гастроли труппы С. П. Дягилева в Париже – знаменитые на весь мир «Русские сезоны». Трудно переоценить ту, роль, которую русский балет оказал на искусство начала ХХ века: если кубизм придал ар деко его характерные формы, то русский балет дал ему цвет. Декорациями и костюмами к балетам работы А.Я.Головина, А.Н.Бенуа, Н.К.Рериха и Л.П.Бакста восхищались не меньше, чем достоинствами хореографии «Русских сезонов», а именно Поль Пуаре помог проникнуть в широкие массы фасонам, навеянным труппой русского балета.

Русские сезоны Дягилева и последовавшая затем волна эмиграции внесли неоценимый вклад в искусство Франции, а она увековечила традиции русского костюма как в истории 1920-х годов, так и в современной модной индустрии [2].

20-е годы XX в. стали пиком популярности в Европе стиля «а-ля рюс», или русского стиля. Революция 1917 года вынудила многих деятелей культуры покинуть свою родину. Это были в основном дворяне, образованные люди, знающие иностранные языки. Все они в какой-то мере были погружены в культурный контекст Европы. Именно эти факторы способствовали тому, что русская эмиграция довольно продолжительный период жила полноценно за пределами своей страны, даже учитывая трудности психологического и финансового характера. Главной проблемой эмигрантов было не то, что они потеряли свои состояния и владения, а то, что они потеряли свою Родину.

Как правило, первой волной эмиграции называют временной промежуток с 1917 до середины 1920 г. В эмиграции оказались представители абсолютно разных сословий, а не только лишь аристократия и интеллигенция. Интеллигенция составляла около 30% от числа всех эмигрантов того времени. Так называемая «первая волна» эмиграции оказалось самой масштабной из всех, насчитывается порядка двух миллионов россиян, которые эмигрировали из страны [3]. Эмиграция первой волны - в каком-то смысле явление уникальное, поскольку практически все эмигранты так и не вернулись в Россию, но они и не смогли полноценно инкультурироваться в то общество, где оказались. Большинство из них полагало, что смогут вернуться домой в скором времени, чего, как известно, не последовало. Они не забывали родной язык, способствовали сохранению родной культуры, хоть и угасала их надежда вернуться на родину. Эмигранты были вынуждены организовывать и упорядочивать свою жизнь за пределами России. Они находили друг друга, объединялись, создавали своего рода фонды финансовой взаимопомощи, объединения по профессиональным интересам, кружки и т.д.

Франция была одним из главных центров русской эмиграции. В Париже активно формировалась мода на все русское. Появлялись рестораны с русской кухней, где звучали народные оркестры и хоры, которые по популярности перегоняли даже американский джаз. В то время в Париже издавались даже две газеты на русском языке – «Последние новости» и «Возрождение».

В Европе в 1920-1930-х годах благодаря первой волне русской эмиграции появился в моде стиль «а-ля рюс». Это случилось потому, что техника рукоделия, которой владели дети из аристократических семей, нашла свое признание среди европейцев. Уникальные шляпки, вологодское кружево, нижнее белье, шали и сумочки, платья со славянским орнаментом, все, что создавали баронессы, княгини и графини. Все это пользовалось широким спросом среди западной публики. Тем самым, на протяжении двух десятков лет эмигранты и эмигрантки из России стали законодателями моды на Западе [4].

По-особенному тяжело в эмиграции было женщинам, которые часто оставались не только без материальных ресурсов, но и без поддержки со стороны мужчин. Тем не менее, им удалось преодолеть возникшие трудности. Они преодолевали их: изготавливали бижутерию и сумки, расписывали шелковые шарфы и шали, абажуры, накидки. В дворянских семьях русских девочек обучали рукоделию, это пригодилось им и помогло выжить в эмиграции.

Эмигрантки занимались модным производством на дому или в гостиницах, где жили в первое время. Кроме прочего, вручную изготавливались детали убранства интерьеров: абажуры, подушки, салфетки, драпировки. Княгини и графини становились портнихами-надомницами и модистками, делали зонты, бижутерию, шили и вышивали платья, белье, расписывали шали, шарфы, шляпы, расшивали бисером сумочки и кошельки. Известно, что в 1926 году в производстве готового платья во Франции официально было занято 3115 русских, в абсолютном большинстве – женщин [5].

Так, тем, кому находясь в эмиграции, удалось основать собственный дом моды, были Ирина и Феликс Юсуповы. Ирина Юсупова – урожденная Романова, была внучкой Александра III, в то время как Феликс Юсупов был представителем древнего и зажиточного русского рода. В 1914 г., во время их свадьбы, на голове княжны красовалась хрустальная диадема с бриллиантами и фата, в которой венчались Мария Антуанетта и французский принц Луи [6].

Феликс Юсупов считается одним из участников убийства Григория Распутина. Тем не менее, тогда ему удалось избежать ответственности, но семье его необходимо было оставить Петербург. В постреволюционный период Юсуповы обитали в своих владениях в Крыму, но в конце концов, эмигрировали во Францию. За это время в России они лишились почти всей своей недвижимости, включая дома, усадьбы, заводы и даже рудники [7].

В первый период пребывания в эмиграции семья Юсуповых не знала бедности, поскольку успела взять с собой некоторые ценности, которые впоследствии были распроданы. Но со временем появлялась необходимость искать другие источники доходов, как и практически всей русской аристократии в эмиграции того времени. Семья Юсуповых, которая росла в роскоши, не знала тягот бедной жизни, в конце концов в 1924 году пошла на открытие собственного модного дома. Первые две буквы их имен и составили название этого дома – «Ирфе».

По прошествии года, первая реакция на одежду от «Ирфе» стала появляться в популярных тогда модных французских журналах. В них преобладала оригинальность и рафинированность вкуса. Это способствовало тому, что камерное ателье превратилось в большой модный дом. Как вспоминает сам Феликс, мечтой этих журналов было платье от внучки российского императора.

Бутики «Ирфе» разрастались. Юсуповы в дальнейшем открыли такой и в Туке – в курортном французском городе, затем в Лондоне, в Берлине. Преимущественно, персонал модных домов «Ирфе» состоял из русских эмигранток, как того хотели сами Юсуповы. Княжны Нина и Мия Оболенские стали первыми манекенщицами модного дома. Другой сотрудницей, имевшей аристократические корни, была Мария Воронцова-Дашкова, которая приходилась княгине золовкой.

В 1926 году Юсуповы выпустили собственные духи «Ирфе». Но началась Великая депрессия, которая нанесла непоправимый урон модным домам Юсуповых. Финансы, хранившиеся в банках США, просто сгорели, клиенты из Америки уже не могли себе позволить брать одежду в «Ирфе», их потребности стали куда более скромными. К тому же, стали появляться новые модельеры, в общество пришла другая мода, рядом с которой «Ирфе» не могли выдерживать конкуренцию с такими гигантами моды, как Chanel с ее универсальными костюмами, отличавшимся своей простотой. В 1931 г. дом моды «Ирфе» и всего его бутики закрылись [8].

Еще большим влиянием на европейскую моду во время эмиграции оказала княгиня Мария Павловна, основавшая дом вышивки «Китмир». Мария Павловна приходилась племянницей Александру III. Ей, ее мужу Сергею Путянину и брату Дмитрию, пришлось бежать из Петербурга после революции. Постепенно во Франции, они стали испытывать острую нехватку финансов.

Надеялись на украшения, которые принадлежали семье Романовых, но: в послереволюционное время в Европе подобные украшения и драгоценности были в избытке. Их можно было найти вполне за небольшую цену у таких же эмигрантов. Те финансы, которые у семьи были после продажи колец с рубинами и бриллиантовых серег, были недостаточны для безбедного существования. Какой-то финансовой помощи не предвиделось, и перед Марией Романовой встала необходимость искать новые источники заработка.

В то время многие эмигрантки из России дефилировали по подиумам, чем могли зарабатывать себе на жизнь, но Мария Романова пошла по более сложному пути: она шила, взяла, перешивала старые платья своих же горожан. В конце концов, к княгине пришел успех. Ее брат Дмитрий был близко знаком с Коко Шанель, чье имя тогда знал уже каждый. Шанель, узнав, что Романова за вышивку берет в несколько раз меньше, чем парижанки, заказала у нее вышивку, а спустя три месяца, убедившись в мастерстве исполнения вышивки, Коко Шанель сделала очень крупный заказ.

Первую прибыль Мария Романова потратила на то, чтобы обучиться машинной вышивке. Она приобрела оборудование, взяла в аренду маленькую мастерскую и наняла двух русских женщин в качестве помощниц. Это небольшое ателье получило название «Китмир», в честь собачки-пекинеса. Сотрудничество с Шанель продолжалось, и по прошествии определенного времени, она решила сделать полноценную коллекцию одежды, которую расшили мастера из ателье «Китмира».

Показ этой коллекции смотрел весь французский бомонд. Грандиозность этого мероприятия захватывала Романову, для нее это был либо шанс показать себя в мире высокой моды, либо возможность не оказаться в этом мире вовсе. Дефиле продолжалось на протяжении трех часов, публике все безумно понравилось. Уже спустя некоторое время вышивки Марии показали себя публике в каталогах модных парижских журналов, и платья «Китмира» стали покупать самые богатые и утонченные парижанки. Мария Павловна получила дорогой заказ из Америки на серию блузок в русском стиле. В этот раз работу выполняло ее ателье от начала до конца, и не только вышивку, но и изготовление самой одежды.

Но даже при таком успехе финансовое положение дома вышивки «Китмир» не отличалось постоянством: у Марии Романовой отсутствовала способность ведения бизнеса, она инвестировала в заранее проигрышные проекты, из-за чего терпела реальные финансовые потери. Во время одной из таких инвестиций княгине пришлось продать все оставшиеся родовые драгоценности, чтобы рассчитаться с долгами. К концу 1920-х годов мода на вышивки прошла, а адаптироваться к изменениям в мире моды у княгини не было больше желания и возможностей. В 1928 году «Китмир» стала частью французской фирмы «Фитель и Ирель».

Еще одной историей распространения стиля «а-ля рюс» в Европе была история Бетти Буззард и ее дома моды «Итеб». Под именем Бетти Буззард она была известна в Европе, но до эмиграции ее звали Елизавета Гойнинген-Гюне, она была баронессой и фрейлиной императрицы Александры Федоровны. Во время Октябрьской революции вместе со своим мужем Николаем Врангелем она бежала из Петербурга во Францию.

Баронесса оказалось в сложном материальном положении. Она вместе со своей сестрой Халой стала заниматься шитьем, что в итоге привело к открытию собственного русского модного дома. Его назвали «Итеб», по принципу обратного чтения ее настоящего имени. Место рождения этого бизнеса – маленькая квартирка на улице де Лиль, которую они переоборудовали под мастерскую. Помощницами были другие русские эмигрантки, которые не были требовательны к зарплате и нуждались в любой работе.

Уже через непродолжительное время стали поступать первые заказы. Среди них были самые тривиальные, но это способствовало работницам и самой Бети отточить мастерство. Бетти Буззард в дальнейшем начала себя называть «Мадам Итеб», в угоду простоте модного в то время стиля ар-деко и тенденции к сокращению собственных имен. Помимо этого, такое имя было гораздо проще использовать поставщикам тканей, портнихам и заказчикам. Уже по прошествии небольшого времени Бетти обрела значительные финансовые накопления и собрала клиентскую базу, чтобы ее бизнес продолжал свое существование в самом центре модного мира – Париже. Модный дом «Итеб» открылся на улице дю Руаяль в 1921 году.

Большое количество заказов модному дому «Итеб» определялось интересом иностранок к русской экзотике и к технологии работы дома – она была ручная, практически идеальная. Материал для модных журналов создавал брат Бетти – Георгий, и периодически даже участвовал в создании коллекций. Нина фон Гойер, одна из манекенщиц модного дома «Итеб», рассказывает в своих дневниках, что Бетти отличалась очарованием и радушностью, притягивала к себе любовь даже за пределами модного дома. Но в самом модном доме, в процессе работы, она была холодной и закрытой.

К 30-м годам XX века дом заимел колоссальный по тем меркам успех, но в какой-то момент дела пошли на спад. Проблема было типичной для русской эмиграции того времени – простое отсутствие навыка ведения бизнеса. Благодаря единственной коллекции 1931 года, которая отвечала популярной тогда строгой моде, еще можно было выполнять свои финансовые обязательства, но сложно было долго существовать. Экономический кризис ударил по кошелькам большинства клиентов, которые в итоге постепенно перестали покупать платья «Итеб».

Последней попыткой Бетти было обращение к спортивной моде, которая тогда только зарождалась. Она начала производить костюмы для гольфа, путешествий и даже яхтенного спорта. Но это не помогло остаться модному дому на плаву. Перед закрытием этого дома последней попыткой продолжить ведение бизнеса было намерение Феликса Юсупова объединить «Итеб» и «Ирфе», но этого сделать не удалось.

Примечательно, что вплоть до 1922 года русские эмигранты в Европе не обладали конкретным статусом, что налагало определенные ограничения на их финансовую деятельность, и только после разработки нансеновского паспорта, своего рода паспорта беженца, русские эмигранты первой волны обрели возможность открывать собственные предприятия. После этого Европу захлестнула волна открытий ателье и мастерских, которые преобразовывались в полноценные модные дома. Так, в 1925 году, на Всемирной выставке декоративного искусства в Гран-Пале в Париже, публике показали творения художницы русской эмигрантки Маревны. Там экспонировались шали, гобелены, сумки, пояса, отделки к платьям и пальто, а также обувь, которую создали галлиполийские офицеры и еще множество модных артефактов, которые привнесли в Европу русские эмигранты [9].

В целом, как ни странно, но большая часть модных домов, ателье и мастерских в Европе начала XX века основали именно русские аристократки. Так, свекровь княгини Марии Павловны Мария Ивановна Путятина начала заниматься производством шляпок, а свое детище назвала просто – «Шапка». Это дело оказалось настолько успешным, что его филиалы открылись даже в Лондоне. Главной манекенщицей была княгиня Трубецкая, титул которой был привлекателен для клиентов. Другая русская аристократка, графиня Орлова-Давыдова, на бульваре Мальзерб открыла русский «Дом Мод», специализацией которого была ручная вязка и набойка шерстяных и шелковых тканей. Ее продукция была чрезвычайно популярна.

Русские женщины, пребывающие в эмиграции в 20-30-х годах прошлого века, проявляли себя не только как высококлассные модельеры, но и как модели. Так, русские манекенщицы работали во многих домах моды. В Доме «Ланвэн» работала Тея Бобрикова, в «Вионне» работала Соня Кольмер, Мэри Эристова, Галя Баженова, Леди Абди. А Воронцова-Дашкова, как мы уже упоминали, – в «Шанель». Крайне популярной моделью была Мария Белевская, имеющая титул графини, - праправнучка поэта Жуковского. Для рядового французского горожанина она была символом женщины - представительницы русского дворянства.

Спрос на российскую «экзотику» вынудил в начале 20-х годов ведущие парижские дома «Шанель», «Люсиль», «Агнес» и «Поль Пуаре» создавать целые коллекции «а-ля рюс». Дома моды «Мартиаль и Арманд» и «Алис Бернард» тоже спешили показать отдельные модели с трудно произносимыми для европейцев русскими названиями. В 1922 г. лондонский Дом моды «Владимир» представил блузку «казак». А казацкую бурку одно время носили завзятые модники из среды джентльменов Европы. Кокошник и всевозможные его модификации стали непременными атрибутами дамских парадных платьев и вечерних туалетов. Даже английская королева Мария, бабушка Елизаветы II, пошла под венец в стилизованном кокошнике.

Известными русскими предприятиями за границей в 1920-е гг. были не только Дом моды «Шапка», Дом вышивок «Китмир», Дом моды «Ирфе», или, к примеру, «Адлерберг» и «Хитрово», специализировавшиеся на женском белье из шелка, отделанном изысканными кружевами и вышивками. Среди успешных русских домов моды, которые работали только в Париже: «Анели», «Имеди», «Пьер Питоев», «Эли», «Анна Сергеева», «Мария Новицкая» (специализировался на женских пижамах). Русскими аристократами были открыты также: «Поль Каре» (1919–1929 гг., руководила леди О.Н.Эджертон в Лондоне, в 1921 г. – филиал в Париже и Канне); «Итеб» (1922–1932 гг., создан Бетти Буззард), «Бери» (1924–1936 гг., основан княгиней А.Р.Романовской-Стрельнинской); «Арданс» (1925–1946 гг., руководила баронесса К.Н.Аккурти).

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Алешковский И.А., Бочарова З.С. Революция 1917 г. как причина исхода и формирования зарубежной России // Вестник Московского университета. Сер. 27: Глобалистика и геополитика. – 2017. – № 1. – С. 33.

[2] Чернодед А.Б. Русский стиль в европейской моде XX века: культурологический анализ // Артикульт. – 2015. – № 3. – С. 89-91.

[3] Подробнее см.: Бахарева О.Я. Социальное положение, быт и культура русской эмиграции первой волны (1917-1923 гг.) // Человек в мире культуры. – 2017. – № 2-3. – С. 13-17; Зеленин А.А., Леухова М.Г. «Исход» из России: первая волна эмиграции // Вестник КемГУ. – 2015. – № 2-6. – С. 263-266.

[4] См.: Васильев А.А. Искусство и мода: творчество русских эмигрантов первой волны // Вестник Московского университета. Сер. 7: Философия. – 2008. – №2. – 116-123.

[5] Березовая Л.Г. Культура русской эмиграции (1920 30-е гг.) // Новый исторический вестник. – 2001. – № 3. – 120-123.

[6] Левкович Л.Н. Традиции мировой эстетики в творчестве русских эмигрантов первой волны // Вестник Московского университета. Сер. 7: Философия. – 2009. – № 1. – 126-128.

[7] Баркова О.Н. Женщины русского зарубежья (1917-1939 гг.): сохранение национально-культурной идентичности // Вестник Московского университета. Сер. 8: История. – 2012. – №5.

[8] См.: Семенова О.С. Русские дома моды в европейской культуре начала XX века // Вестник ЧелГУ. – 2010. – № 20. – С. 66-69.

[9] См. подробнее: Бахарева О.Я. Указ. соч.; Зеленин А.А., Леухова М.Г. Указ. соч.

© Романова К.К., 2021.

Статья поступила в редакцию 15.03.2021.

Романова Кира Константиновна,
аспирант,
Российский научно-исследовательский институт
культурного и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Москва),
email: Kira-Romanova20@yandex.ru

Опубликовано: Журнал Института Наследия, 2021/1(24)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/415.html

Наверх

Новости

Наши партнеры