2024/3(38)

Теоретические исследования

Степанов П.В.

Право, мораль и религия
в структуре социального регулирования
(Часть 2)

Исторические исследования

Наумов Ю.М.

К вопросу истории российского мореплавания и первопроходства в Арктике

Избачков Ю.С. Рыбак К.Е.

Заметка о представителях рода Флекенштейн

Яндиев Б.М.

Система воинского воспитания
в русской армии первой половины XIX в.

Прикладные исследования

Николаев К.А.

Картина-эскиз Д.А.Налбандяна «Выступление В.И.Ленина
в Доме Союзов» (1990 г., частное собрание) и особенности позднего творчества художника:
по результатам исследования Отдела научной экспертизы ГОСНИИР

Казанская К.К.

Вклад эдвардианской эпохи
в формирование винтажной европейской моды

Нематериальное культурное наследие

Ельчанинов А.И.

Северный Ледовитый океан. Русские географические названия как объекты нематериального культурного наследия

Проблемы сохранения
наследия

Валькова И.В.

Проблемы сохранения отделочных покрытий при реставрации музейной мебели и пути их решения

Отечественное наследие
за рубежом

Окороков А.В.

«Не покорюсь!» Жизнь и творчество поэтессы Русского Зарубежья Марианны Колосовой

Опубликован 01.09.2024 г.

Архив

Окороков А.В.

Русские эмигранты в боях за «Поднебесную» (1920-е гг.)

Аннотация. В статье рассматривается история формирования и активной боевой деятельности Русской Группы войск в составе китайской армии генерала Чжан Зунчана. В китайских документах она именуется Иностранным легионом. В состав этой группы, действовавшей в 1923-1928 гг. входили чины воинских частей бывшей белой армии, оказавшиеся после Гражданской войны за пределами России, в частности - в Китае.

Ключевые слова: эмиграция, Русская Группа войск, Китай, война, боевые действия.

Открыть PDF-файл

События 1917 года, а затем кровопролитная Гражданская война, породили такое масштабное мировое явление как Русская эмиграция. Потеря родины стала для многих наших соотечественников тяжелой психической травмой, наложивший отпечаток на всю оставшуюся жизнь. И для многих русских эмигрантов, чтобы вновь обрести уверенность, инициативность, возвысить в своих же глазах собственное «Я» потребовались новые бои и войны.

Одним из крупнейших районом российской эмиграции стал Китай, в частности - Манчжурия. Остатки белых армий пополнили русское население, которое проживало на этой территории еще с конца ХIХ в. и было связано с Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД). По некоторым данным в середине 20-х годов численность русского населения в Манчжурии достигала 150 тыс. человек и около 100 тыс. проживало в Китае, в районах, прилегающих к Манчжурии. К 1935-1936 гг. численность русских в этих районах в связи с продажей Советским Союзом КВЖД и оккупацией территории японцами сократилась. Так, если в 1926 г. в г. Манчжурии проживало 18 тыс. русских, то к 1936 г. их число сократилось до 800 человек. Формально входившая в состав Китая Манчжурия фактически находилась под властью военного правителя Чжан Цзолиня, получившего в народе прозвище Старый Маршал. В его владениях обосновалось значительное количество русских беженцев. Десять тысяч забайкальских казаков получили от Старого Маршала обширную территорию вдоль реки Аргунь в Северной Манчжурии. Тысячи русских работали в его правительственных учреждениях, армии и полиции, причем им часто отдавалось предпочтение перед китайцами [8, C.60]. Многие русские эмигранты поступили на китайскую военную службу и приняли впоследствии участие в войне между китайскими провинциальными правителями. Заметим, что последний факт вызвал в среде европейской (особенно парижской) эмиграции разделение на два противоборствующих лагеря. Одни возмущались, что русские воины превратились в ландскнехтов, другие - рассматривали ситуацию с политической точки зрения – продолжение во что бы то ни стало борьбы с коммунизмом, хотя бы и на китайской службе [11, C.135]. Причем обе стороны не учитывали (или не хотели учитывать) обычный жизненный фактор, на наш взгляд немаловажный. Он был связан с тяготами жизни в «русских губерниях» Китая и порой с невозможностью заработать другими средствами кусок хлеба на пропитание.Так, по словам Генерального штаба генерал-лейтенанта Д. Филатьева на черновой работе русские эмигранты не могли конкурировать с китайцами, кули которых довольствовались платой в 20-30 сантимов в день. Работа же в виде личных услуг – шоферы, повара и т.п. – по традициям была запрещена белым [11, C. 135].

В качестве иллюстрации приведем свидетельство очевидца жизни русских эмигрантов – казаков Трехречья, Епископа Нестора.

«До недавнего времени условия жизни для русских в Трехречье были чрезвычайно тяжелы. Русское население было задавлено тяжестью налогового пресса, выдавливались налоги за все, буквально даже за воздух, которым дышали русские изгнанники.

Запрещено было в Трехречье строить церкви с колокольнями: храмы ютились в обычных домах, над которыми не позволяли даже креста поставить, нельзя было открывать школы, за переезд из одной деревни в другую приходилось платить налог, так что объезды священниками своих приходов были сопряжены с большими расходами и затруднениями. Отбирали скот – коров, лошадей.

Огромный, тяжелый налог – семнадцать долларов с десятины земли – чиновники старались получить по несколько раз в год и никаких квитанций в получении его русским не оставляли. Торговцы и ростовщики угнетали тех, кто задолжал им и даже принуждали дочерей неуплатных должников отрабатывать долг отца позорным ремеслом.

Наконец, вновь приходивших в Трехречье русских крестьян и казаков из Забайкалья местные власти попросту продавали большевикам на расправу обратно. Была даже строго установлена плата за голову – пятнадцать долларов с человека за возвращение его в пределы СССР» [7, C. 12,13].

Крупнейшим городом русского расселения в Манчжурии был Харбин, существование которого было связано с Китайско-Восточной железной дорогой (КВЖД) - частичной зоной российского влияния еще с ХIХ в. В 1916 г. в Харбине постоянно проживало 34 200 русских (рабочие, инженеры, служащие, военные, купцы). В 1922 г. из 485 000 жителей Харбина русских было 120 000. В 1932 г. из-за японского вторжения численность русской диаспоры снизилась до 55 000 чел. [8, C. 61].

Самой многочисленной русской частью в Маньчжурии стала Русская Группа войск в составе армии Чжан Зунчана. В китайских документах группа именуется Иностранным легионом. Проект создания русского отряда на службе правителя Манчжурии маршала Чжан Цзолиня относится к 1923 г. – разгару конфликта последнего с «христианским» генералом Фэн Юйсяном. По всей видимости, эта идея принадлежит русским военным советникам, служившим в штабе Чжан Цзолиня, среди которых, например, был Генерального штаба генерал-лейтенант Г.И. Клерже.

Формирование отряда было поручено генералу М.М. Плешкову, командовавшему в первую мировую войну 1-м Сибирским стрелковым корпусом. Комендантом его штаба стал полковник В.С. Семенов, позже, в начале 1930-х гг., завербованный советской разведкой. Отряд должен был состоять из трех батальонов и хозяйственной части. На предложение Плешкова откликнулись свыше 300 добровольцев из эмигрантов, работавших в основном на лесных концессиях. Поступивший в отряд подписывал шестимесячный контракт с правом возобновления его на более продолжительный срок. Контракт гарантировал добровольцу выплату жалования, единовременную денежную помощь семье в случае его смерти и выдачу полного жалования в случае прекращения службы не по его вине до истечения срока. Однако проект не получил дальнейшего развития из-за подписания мирного соглашения между Чжан Цзолинем и Фэн Юйсяном. Русская добровольческая часть была расформирована с выплатой волонтерам месячного жалования. Но идея не была забыта и получила практический выход в ноябре 1924 г. Она реализовалась во вспыхнувшей второй войне между коалицией маршалов среднего Китая во главе с маршалом У Пейфу и правителем Восточных провинций Чжан Цзолинем (Мукденским). Командующим армией маньчжурского диктатора являлся командующий Восточным районом Манчжурии генерал (позже маршал) Чжан Зунчан. В прошлом – во время русско-японской войны он вместе с другими хунхузскими старшинами сотрудничал с русской разведкой и за оказанные услуги кроме денежных вознаграждений получил чин штабс-капитана русской армии. Затем он работал подрядчиком во Владивостоке и снабжал лесом спичечную фабрику братьев Меркуловых, а во время интервенции в Сибири командовал китайской дивизией, расквартированной на станции Пограничная [12, C. 94]. По свидетельству современников Чжан Зунчан был чрезвычайно умен и довольно хорошо говорил по-русски. Эти факторы способствовали формированию при его штабе советников и инструкторов; пулеметчиков, кавалеристов и других военных и гражданских специалистов из числа оказавшихся в Китае русских эмигрантов.

Вкратце история боевой деятельности Русской части такова.

Начало ее формирования было положено полковником В.А. Чеховым, произведенным позже в генералы китайской службы. Сначала это был Отдельный Русский отряд, вскоре переименованный в 1-ю бригаду 1-й армии Мукденских войск (командующий – генерал, позже маршал, Чжан Зунчан). Летом 1924 г. Русскую бригаду возглавил генерал К.П. Нечаев, приглашенный на пост начальника по рекомендации старшего инструктора Мукденской военной авиации полковника Кудлаенко. Начальником штаба бригады стал полковник В.А. Чехов.

Поступающий на службу в китайскую армию волонтер подписывал контракт с командованием армий 3-х провинций Китая (уполномоченный полковник Го-Фу-Танъ). Согласно этому документу китайская сторона обязывалась:

«А/ Выдать по прибытии к месту формирования:

а) месячный оклад жалования;

б) обмундирование;

в) снаряжение и оружие.

Б/ Выдавать:

а) ежемесячно месячный оклад жалования;

б) отпускать на пропитание паек в вполне достаточном размере.

В/ В случае болезни или ранения обеспечить лечение за счет Государства:

а) в случае болезни, ранений и увечий, полученных в боевых действиях и влекущих за собою потерю трудоспособности, вознаградить единовременным денежным пособием или пенсией за счет Государства по особому расчету Военных Законов Китайской Республики.

б) в случае смерти от ранения или болезни, вызванной прохождением службы семья умершего удовлетворяется согласно Военным Законам Китайской Республики, как указано в пункте а.

Г/ В случае расформирования части ранее оговоренного в настоящем Контракте срока, выдается все жалование за недослуженное по Контракту время.

б) по окончании войны, желающие могут остаться на Китайской службе на общем положении Китайской Армии, а уволившиеся от службы приобретают право свободного жительства на территории 3-х Восточных Провинций».

Контрактом предусматривалась и дополнительная оплата за взятие военных трофеев: за 1 винтовку – 50 долларов, пулемет – 100 дол., батареи – 20.000 дол. За взятие в плен обер-офицеров – 1000 дол., штаб-офицеров – 3000 дол., генералов – по 5000 дол, а за взятие укреплений или городов – особое вознаграждение.

Заключивший контракт волонтер обязывался в свою очередь «служить в Иностранном Легионе, принимать участие в военных действиях и БЕЗПРИКОСЛОВНО исполнять все распоряжения и приказания НАЧАЛЬСТВА» [3, л. 2].

Первой победой русской части стал бой в долине реки Те-мин-хе, севернее Шанхай-Гуаня. Оперируя на правом фланге Мукденской армии, 200 недостаточно вооруженных русских добровольцев (2 роты и пулеметная и бомбометная команды), при двух пушках полковника Кострова, под командованием генерала Нечаева опрокинули части войск маршала У Пейфу, что определило исход сражения. Вскоре русская часть пополнилась 3-й ротой, сформированной в Харбине под командованием русской службы генерал-майора Мельникова. В это же время был сформирован и первый бронепоезд, в командование которым вступил ротмистр Букас.

В первых числах января 1925 г. группа заняла Тяньцзинь. В это время к Чжан Зунчану прибыл бывший министр Приморья Н.Д. Меркулов, назначенный Старшим Политическим Советником. Через несколько дней группа заняла ст. Ченг-Сиен и остановилась на укомплектование и отдых. Здесь был сформирован 1-й эскадрон конного дивизиона и прибыл из Таяньцзина 2-й эскадрон, составленный из сибирских казаков под командованием полковника Размазина. Дивизион принял под командование полковник Бертеньев – офицер 13-го гусарского Нарвского полка. Сюда же в Ченг-Сиен был вызван Генерального Штаба полковник М.А. Михайлов, ставший помощником Меркулова.

17 января группа овладела городом Чикланга. В этом бою погиб командир стрелкового батальона генерал Мельников, вместо которого был назначен русской службы полковник Стеклов. В следующем и последнем бою этой войны, у крепости Ка-о-иня погиб еще один кадровый офицер – русской службы генерал-майор Золотарев, исполнявший обязанности штаб-офицера для поручений. 3 февраля 1925 г. бригада закончила боевые действия. В середине апреля в ее состав вошла вновь сформированная 5-я рота и вся бригада была перебазирована в г. Таянфу для отдыха и переформирования.

Здесь дивизион броневых поездов под командованием полковника Кострова был выделен из состава бригады и переведен в непосредственное подчинение маршала Чжан Зунчана, а все части бригады были переформированы в два полка – 105-й Отдельный сводный и Отдельный конный, сама же бригада была переименована в Авангардную группу войск маршала Чжан Цзолина [10, C. 5].

В таком составе Русская часть выступила 21 октября 1925 г. на новую войну против напавшего на мукденцев маршала Сунн Чуан Фана и закончила ее в апреле 1926 г. взятием Пекина.

За это время Авангардная группа была переименована в 65-ю дивизию, а из подошедших русских пополнений был сформирован новый отряд Особого назначения. Эти соединения вместе с двумя отрядами бронепоездов и различными мелкими русскими частями были сведены в Русскую Группу войск маршала Чжан Цзолиня. Командование группой принял на себя лично маршал Чжан Зунчан, его помощником был назначен старший советник Меркулов, а начальником штаба – Генерального штаба полковник Михайлов. В конце 1927 г. Группа была переформирована в 109 Отдельную бригаду, начальником которой был назначен генерал-майор Г.К. Сидамонидзе. Отряд бронепоездов был развернут в дивизию под началом генерал-майора Чехова. Конный полк развернут в 1-ю Отдельную охранную конную бригаду в составе 2-го и 4-го конных полков и конно-горной батареи. Начальником бригады был назначен генерал-майор Семенов. Кроме этого в состав Группы по прежнему входили: Инструкторский отряд (Школа), Конвойная сотня, комендатура, Этапы и проч. и сформированный новый 7-й Особый полк со смешанным русско-китайским составом [3, Л. 5].

На 4 июня 1927 г. Особый полк состоял из штаба полка, трех стрелковых рот, гренадерской, пулеметной, инженерной и нестроевой рот, батареи и эскадрона. К середине июня полк был увеличен на одну стрелковую и одну бомбометную роты. Согласно «Сведениям о списочном и наличном составе 7-го Особого полка по состоянию на 15 июня 1927 г.» в полку, по списку числилось:

- штаб полка: русских офицеров – 19, китайских – 11; русских солдат – 6, китайских – 16;

- 1-я рота: русских офицеров – 8, китайских – 1; русских солдат – 4, китайских – 38;

- 2-я рота: русских офицеров – 5, китайских – 1; русских солдат – нет, китайских – 29;

- 3-я рота: русских офицеров – 8, китайских – 1; русских солдат – 3, китайских – 38;

- 4-я рота: русских офицеров – 1, китайских – нет; русских солдат – нет, китайских – нет;

- гренадерская рота: русских офицеров – 5, китайских – 1; русских солдат – 2, китайских – 22;

- бомбометная рота: русских офицеров – 2, китайских – нет; русских солдат – нет, китайских – 1;

- пулеметная рота: русских офицеров – 5, китайских – 1; русских солдат – 4, китайских – 31;

- батарея: русских офицеров – 5, китайских – 1; русских солдат – 3, китайских – 20;

- инженерная рота: русских офицеров – 15, китайских – 3; русских солдат – 15, китайских – 54;

- разведэскадрон: русских офицеров – 7, китайских – 2; русских солдат – 1, китайских – 27;

- нестроевая рота: русских офицеров – нет, китайских – нет; русских солдат – 1, китайских – 33.

Всего в полку числилось 450 человек, из них: русских офицеров – 80, русских солдат – 39; китайских офицеров – 22 и солдат – 309 [3, Л. 1].

Одновременно с формированием и боевыми действиями русских частей в армии Чжан-Зун-Чана стали организовываться и русские учебные структуры для подготовки молодых офицеров. Так, в марте 1925 года при штабе 63-й дивизии, была сформирована Комендантская команда из молодежи с законченным и не до конца законченным средним образованием. В июне она была выделена в отдельную Юнкерскую роту под началом русской службы полковника Н.Н. Николаева, которая была переведена в город Цинанфу. Достигнув численности до 87 человек, в основном благодаря пополнению из Харбина, рота осенью 1925 г. была выведена на фронт и поступила под командование капитана Русина. Боевая служба роты началась боем у железнодорожной станции Фуличи с частями просоветски настроенного Чан Кайши. Затем она участвовала в сражениях за Пекин, Нанкин, Суджафу, железнодорожную станцию Фынтай и др., потеряв к этому времени, младшего офицера роты полковника Штина и пять юнкеров, в том числе Б. Скрябина, Ю. Мозалевского (Музалевского), Г. Белякова – основателей молодежной эмигрантской организации «Союза Мушкетеров» [5, C. 19]. Осенью 1926 года, после боевой годичной практики, юнкера были произведены в подпоручики и, большей частью, вошли в 104-й и 105-й полки, а также, в меньшем количестве, - 107-й, 108-й и 109-й [6, C. 23].

К этому времени относится организация и Русского военного училища, официально именовавшегося «Шандунским инструкторским офицерским отрядом». Приказ о его формировании был издан после занятия армией Чжан Зунчана провинции Шандун и переводе резиденции маршала в Цинанфу.

Первоначально курс обучения был рассчитан на полгода, затем на год и, наконец, окончательно в двухгодичный по программе военных училищ мирного времени. Преподавателями и строевыми офицерами стали генералы, штаб и обер-офицеры русской армии.

Юнкерами зачислялись молодые люди как окончившие средне-учебные заведения, так и не закончившие, но имевшие не меньше 5 классов гимназии или реального училища. Личный состав училища носил китайскую форму, имел чины и звания, принятые в китайской армии, и получал повышенное жалование. Содержание штата, довольствие, обмундирование, приобретение учебных пособий и т.п. осуществлялись благодаря выделяемым кредитам.

Всего через училище прошло 500 человек русской молодежи. Причем первый выпуск 1927 года составил 43 человека, второй – в 1928 году – 17. Отдельную полуроту в училище под командованием капитана Уварова составили 60 албазинцев, принятых вскоре после первого выпуска по ходатайству начальника Российской Духовной Миссии в Китае митрополита Пекинского и Китайского Инокентия.

Специально для первого выпуска маршалом Чжан Зунчаном был сформирован Особый полк из трех родов оружия, в котором должности младших офицеров заняли молодые подпоручики. Командиром полка был назначен полковник Квятковский – ротмистр Приморского драгунского полка русской службы, помощником – полковник Шайдицкий.

В 1928 году во время тяжелых сражений Особый полк был выведен из боев, благодаря чему смог в значительной степени сохранить свой кадровый состав. Спустя короткое время из общей неразберихи было выведено и училище, находящееся под командованием командира роты полковника И.В. Кобылкина.

После расформирования русской бригады прекратило свое существование и русское военное училище. Распаду русской части в значительной степени способствовали общие настроения, постепенно складывавшиеся в ее рядах и приведшие к разложению личного состава.

На первом этапе борьба русских эмигрантов, потерявшая вне родины национальный смысл, все же имела, хоть и призрачный, но политический окрас. Со временем стало ясно, что война между китайскими маршалами идет в первую очередь за мелкие, меркантильные интересы, за стремление удовлетворить свои территориальные притязания и поживиться за счет ограбленного мирного населения. Ситуацию в русских рядах усугубляло и использование частей в полицейских операциях, а также недоверие к вышестоящему начальству, амбиции и корысть отдельных лиц. К последним, по свидетельству А. Еленевского, относился и один из организаторов Русской Группы Н. Меркулов. Его стремление к власти особенно ярко проявилось после ранения командира бригады генерала Нечаева. Объявив себя начальником дивизии, Н. Меркулов арестовал непокорных ему офицеров, а начальника штаба полковника Карлова – старого боевого офицера, приказал приковать за шею цепями к стене [6, C. 23].

Действия Меркулова, судя по всему, являлись следствием давней вражды с генералом Нечаевым. Возможно, ее истоки берут свое начало еще с периода белой борьбы в Сибири – конфликта между адмиралом А.В. Колчаком, в частях которого в чине полковника служил Н. Меркулов, и атаманом Семеновым, в рядах которого воевал Нечаев. Так или иначе, но сохранились документы, где предлагалось возглавить Русскую Группу атаману Анненкову. В начале ноября 1925 г. Анненков встретился со своим атаманцем, бывшим начальником личного конвоя Ф.К. Черкашеным. Последний передал ему письмо от начальника штаба Русской Группы войск в армии Чжан Цзолиня, бывшего начальника штаба 5-й Сибирской дивизии армии Колчака - М.А. Михайлова, действовавшего по поручению Меркулова. В письме предлагалось организовать под командованием Анненкова отряд из белогвардейцев в рядах Чжан Цзолина с перспективой переключения деятельности отряда на борьбу с СССР. Анненков дал свое согласие. Решение возглавить отряд он выразил в письмах, перехваченных вскоре советской разведкой и фигурировавших в качестве обвинения на следствии и суде над атаманом.

В письме на имя М.А. Михайлова он писал: «Сбор партизан (анненковцев, находящихся в Китае –А.О.) и их организация – моя заветная мечта, которая в течение пяти лет не покидала меня... Судя по многочисленным письмам, получаемым от своих партизан, они соберутся по первому призыву... Все это дает надежду собрать значительный отряд верных, смелых и испытанных людей в довольно непродолжительный срок. И этот отряд должен быть одним из кадров, вокруг которых сформируются будущие части... Самое главное внимание я обращал на район Кульджи, где имеется довольно большая, хорошо организованная группа, которая, несмотря на близость Совдепии, не разложилась, держится стойко, имеет связь с тайными организациями Семиречья и при первой возможности перейдет границу для активных действий...» [4, C. 659].

Формирование отряда, по всей видимости, было начато. Во всяком случае в письме бывшему анненковцу П.Д. Иларьеву, служившему при штабе Чжан Цзолиня, Анненков подтвердил свое решение возглавить отряд и поручил Иларьеву временно командовать им до его выезда с места проживания – Ланьчжоу, которое находилось в районе действий китайской Народной армии Фэн Юйсяна. Однако планам не суждено было сбыться. Атаман Анненков, согласно разработанной ОГПУ операции, был приглашен к Фэн Юйсяну и при содействии военного советника В.М. Примакова арестован и вывезен в Москву. 24 августа 1927 г. по приговору Военной коллегии ВС СССР Анненков был расстрелян [4, C. 658].

Конфликты в командном составе Русской Группы, по всей видимости, продолжались и позже. На это указывает рапорт штаб-офицера для поручений при штабе 65-й дивизии Генерального штаба полковника А.А. Тихобразова от 20 февраля 1927 г. Наряду с предложениями об улучшении структуры русских частей он в частности отмечает: «Существование крайне неприязненных отношений между старшими начальниками, отсутствие необходимой секретности в их даже служебных взаимоотношениях ведет к развалу частей, к созданию таких же отношений среди подчиненных им лиц. Уже имеются признаки такого порядка вещей в некоторых воинских частях». И далее: «Солдатская масса, имеющая в своих рядах большой процент интеллигентных лиц, не остается безучастной к происходящему и постепенно покидает ряды частей, быть может иногда и против своего желания, просто ища выхода из невозможных условий».

Немаловажными факторами, способствовавшими разложению русских частей, были также: невыполнение обязательств контракта китайской стороной, плохое обеспечение и снабжение военным снаряжением. Так, в рапорте начальника штаба 65-й дивизии 3-й армии Мукденских войск полковника Тихобразова командующему 65-й дивизии от 19 июля 1926 г. № 1648 отмечается, что на уменьшение притока волонтеров и отчасти дезертирство влияют задержка в получении жалования, а также невыдача пособий семьям убитых и раненых. В рапорте подполковника Карманова № 53 от 28 марта 1928 г. с предложениями по формированию 29-й армии приводится просьба подполковника Савранского о поставке в русскую часть сапог, так как «...многие солдаты ходят босыми». Подобные упоминания встречаются во многих документах, составленных в различные годы существования Русской Группы.

Однако главенствующим фактором, приведшим к развалу русских частей, стало чувство обреченности, усиливавшееся огромными потерями, понесенными волонтерами в боях за чуждые им интересы. Особенно кровопролитными были сражения в конце 1925 – 1926 годов – после предательства «союзников» – некоторых генералов, включая военного губернатора пяти провинций Сунн Чун Фана. В одном из боев в конце 1925 г. погиб поднятый на штыки командир дивизиона бронепоездов полковник Костров, произведенный в генералы китайской армии. 2 ноября 1925 г. около ст. Кучен при прорыве из окружения было взорвано 4 бронепоезда: «Пекинъ», Тайшанъ», «Шандунь» и «Хонанъ». Около 300 добровольцев, попавших в плен, были обезглавлены в Нанкине китайскими полковыми палачами. В бою на подступах к Таянфу получил смертельное ранение в живот командир конного полка полковник Бартеньев. При овладении Тяньзцином был ранен командир бригады генерал Нечаев. Его эвакуировали в город Циндао и ампутировали ногу. Большие потери понес отряд белогвардейцев в бою у ст. Мачан в январе 1926 г. В числе убитых был и командир бронедивизиона генерал Чехов.

Отметим, что в бою у ст. Мачан, к югу от Тяньцзиня, нечаевцам противостояли советские военные советники координировавшие действия китайских частей. Описывая в своих воспоминаниях этот бой, В.М. Примаков (не без гордости) останавливается и на действиях белых частей. Он отмечает, что цепи белых, одетых в китайскую форму, наступали во весь рост лишь изредка стреляя. В этом «молодцеватом наступлении», по его словам, было видно «большое неуважение к врагу и привычка быть победителями».

Сохранился интересный документ – секретный рапорт помощника командира 7-го Особого полка помощнику командующего Русской Группой № 071 от 6.04.1927 г. (г. Цинанфу). В документе анализируются причины поражений Шандунских войск в борьбе с китайскими революционными частями. Особое место в рапорте уделено действиям советских военных советников, и отмечается их «чрезвычайное значение» в войне.

Общая цифра погибших в разное время нечаевцев составила свыше 2 000 человек – почти половину от состава русской бригады.

Все эти факторы способствовали деморализации русских частей, как следствие – пьянство, картежная игра, самоубийства и в конечном счете - разложение и развал. Немалую роль в разложении частей сыграла и деятельность советской разведки. Во всяком случае, в сообщении наркома иностранных дел Чичерина М.А. Трилиссеру от 16 января 1925 г. отмечалось, что нечаевский отряд «белых кондотьеров безнаказанно разгуливает по всему Китаю и, пользуясь своей высокой военной квалификацией, одерживает победы...». Далее указывалось на необходимость ликвидации отряда с помощью официального дипломатического воздействия, а также на его разложение по линии ОГПУ [12, C. 97].

В начале 1928 г. состав русской бригады претерпел изменения. По предложению генерала Сидамонидзе, принятом на военном совете при участии Меркулова и китайского командования, было произведено следующее переформирование:

- 105-й и 106-й полки были переименованы в сводный батальон;

- конная бригада, 2-й и 4-й полки сведены в меньшую единицу;

- упразднено Военно-инструкторское училище;

- дивизия бронепоездов сведена в два отряда бронепоездов;

- были расформированы штабы, кадры инструкторской школы, административные центры и т.п.;

- Шандуньский госпиталь переименован в русско-китайский госпиталь с привлечением китайского медицинского персонала.

Изменилось и подчинение русских частей – они перешли во временное подчинение Чжилийского губернатора генерала Ли Дин Лина и стали привлекаться к охране железнодорожных путей, наблюдению за переправами и борьбе с хунхузами. Тыловой базой группы стала станция Тяньшан [10, C. 5].

В середине 1928 г. русские части оказались в центре конфликта между мукденцами и чжилийскими властями. Мукденцы выдвинули требование разоружить русские формирования. Маршал Чжан Зунчан в свою очередь отдал приказ отправить группу для противостояния мукденским войскам. Русские были поставлены в тяжелое положение. С одной стороны, четырехлетняя служба маршалу требовала от них верности, с другой – вооруженное противостояние повлекло бы за собой большие потери среди личного состава. На совещании старших офицеров русских частей генералов Шильникова, Макаренко, Мрачковского и нескольких командиров бронедивизиона было решено против мукденцев не выступать и при благоприятной обстановке сдаться им в плен, что и было сделано.

Осенью 1928 г. Русская группа была разоружена мукденскими войсками. Вместо признательности чины группы были нещадно ограблены (а в некоторых случаях подверглись арестам), в ноябре 1928 г. перевезены в Харбин и распущены. Четырехлетняя жертвенная служба была вознаграждена лишь временным видом на жительство и месячным жалованием. Каких-либо льгот многочисленным раненным и искалеченным во время боев предоставлено не было.

Параллельно Русской Группе войск на территории Маньчжурии в разное время создавались и действовали другие, более мелкие русские отряды. Так, например, в 1927 г. при поддержке японцев было сформировано 10 отрядов из офицеров по 20 человек в каждом. Планировалось перебросить их на территорию СССР для повстанческой деятельности. Однако проект не был реализован. Внедренные в два отряда советские агенты - бывшие офицеры армий адмирала Колчака и генерала Дитерихса, - полковник А.А. Клюканов и В.Е. Сотников - выдали схему маршрута отрядов. После их разгрома во время перехода советской границы остальные отряды были расформированы. Немалая роль в разгроме структур белых партизанских отрядов принадлежит и агенту советской разведки Брауну - бывшему каппелевскому офицеру, полковнику китайской армии, награжденному высшим китайским орденом, завербованному в 1927 г. Он активно работал в таких эмигрантских организациях, как Братство Русской Правды, в дружине Русских соколов, отделении РОВС, пользовался авторитетом и доверием в руководстве амурского казачества и у семеновцев. Вообще, по словам Г. Агабекова, крупного разведчика-чекиста, бежавшего на Запад в 1930 г., особенно много секретных сотрудников, завербованных ОГПУ в Китае, было среди харбинских эмигрантов. Они заводили вверенные им воинские отряды в засаду, где их уничтожала Красная армия [1, C. 289].

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] Агабеков Г. Секретный террор. М., 1998.

[2] Балакшин П. Финал в Китае. Сан-Франциско, Париж, Нью-Йорк, 1958.

[3] ГАРФ. Ф.7044. Оп.1, ед.хр. 33.

[4] Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1986.

[5] Князев А.Н. Союз Его Высочества Князя Никиты Александровича, Мушкетеров//Вестник Общества Русских Ветеранов Великой Войны. Сан-Франциско, 1983, № 246.

[6] Еленевский А. Военные училища в Сибири // Военная быль. 1964. № 66.

[7] Епископа Нестор. Маньчжурия – Харбин. Белград, 1933.

[8] Стефан Д. Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции 1925-1945. М., 1992.

[10] Трейберг Б. Четыре года под китайским знаменем//Новое Слово. 1938. № 48.

[11] Филатьев Д.В. Катастрофа Белого Движения в Сибири. Париж, 1985.

[12] Усов В. Советская разведка в Китае 20-е годы ХХ века. М., 2002.

© ОкороковА.В., 2017.

© Окороков А.В., илл., 2017.

Статья поступила в редакцию 25.11.2017.

Окороков Александр Васильевич,
доктор исторических наук,
первый заместитель директора Российского научно-исследовательского института
культурного и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Москва),
действительный член Академии военных наук, действительный член Русского географического общества,
е-mail:info@heritage-institute.ru

Опубликовано:Журнал Института Наследия, 2017/4(11)

Постоянный адрес статьи: http://nasledie-journal.ru/ru/journals/167.html

Наверх

Новости

Наши партнеры